Сергей Зверев - Стальной призрак

Соколов поднялся на ноги, но, охнув от острой боли, снова упал на одно колено. Мимо бежали красноармейцы, хватая с земли винтовки и автоматы убитых. Мертвых придется забирать ночью.

– Мать честная! – Логунов взял Соколова за плечо и заглянул ему за спину. – И давно ты так бегаешь? Коля, бинт, быстро!

Алексей сел на землю и посмотрел на свою ногу. Прямо в голенище размером с половину ладони торчал осколок. Только теперь лейтенант почувствовал, что сапог полон крови. Икроножная мышца онемела, поэтому он так долго и не чувствовал боли. Похоже, осколок настиг его, когда начался первый обстрел, когда он прятался между двумя блоками обрушившейся стены. Но он же бегал потом, дрался с тем здоровым немцем…

Логунов умело перетянул ему ногу жгутом, чтобы остановить кровь, потом подтолкнул Бочкина, чтобы тот вставал.

Омаев вскочил на ноги, посмотрел в сторону танка Началова:

– Уходите, я за Васютиным.

Соколов не успел остановить его. Логунов поднял лейтенанта, забросил его руку себе на шею и поволок в сторону окопов. Алексей пытался отталкиваться здоровой ногой, но кажется, только мешал старшине. Снова начался минометный обстрел. Но это он уже помнил плохо.

Кажется, ему распороли сапог и оставили сидеть возле палатки санчасти. Сестричка с конопатым исхудалым лицом сделал укол и убежала.

После укола стало немного легче, голова начала яснее соображать. Лейтенант увидел Омаева, бредущего между палатками на берегу. Опершись на плечо пожилого санитара, Соколов направился к танкисту. Но пока они шли, среди уложенных в ряд тел у самой воды он вдруг увидел спокойное, бледное лицо Сашки Васютина. Волосы на темени у пулеметчика слиплись от крови. Было видно, что пуля угодила ему точно в голову.

– Командир! Товарищ лейтенант! Алексей Иванович!

Бабенко в мятом, не по размеру большом и мешковатом обмундировании торопился к нему, спотыкаясь о растяжки палаток. Подбежав, обхватил Соколова руками и ткнулся в его грудь головой, прижал к себе, как родного сына, и заговорил добрым оттческим голосом, каким разговаривал со всеми членами экипажа:

– Хорошо-то как. Живы ведь все. Как же хорошо. А мы тут черт знает что думали. Говорят, там такая страшная рукопашная была. Жуть, что рассказывают, Я уж переживал за вас, переживал…

– Все нормально. – Соколов высвободился из объятий инженера. – Все обошлось. Мы им всыпали, Семен Михайлович. Вы-то тут как? Говорят, подводный мост построили?

– Да я что. – Бабенко отвернулся, старясь незаметно смахнуть слезу. – Это несложно. Дело, так сказать, техническое. Да и Паша Грязнов хорошо помогал. Хороший механик-водитель… – И тут Бабенко замолчал, увидев мертвого Васютина. – А у Началова, значит, не все вернулись. Эх, Сашка, Сашка. Золотой был парень…

У Соколова закружилась голова, он повалился, проваливаясь в обморок от потери крови, на пожилого санитара, который едва удержал раненого лейтенанта.

Выведенная с позиций, потерявшая почти все танки часть пополнялась людьми и машинами. Вымотанные, обескровленные в страшных боях подразделения, оборонявшие Воронеж, снова возвращались на прежние рубежи. Дважды 100-я дивизия после пополнения вновь оказывалась на Чижовском плацдарме, где держала героическую оборону.

Но сегодня был необычный день – 7 ноября, очередная годовщина Великой Октябрьской социалистической революции. И здесь, во втором эшелоне обороны неожиданно был дан приказ к построению. От каждой части, находящейся на этой линии, было выделено по одной роте, они прибыли на узловую станцию Шуберское.

Соколов, ходивший, опираясь на палочку, тоже получил приказ прибыть со своим экипажем в составе сводной танковой роты.

На пустыре между станцией и лесом построили сводные подразделения представителей частей, обороняющих Воронеж. В кузов грузовика взобрался дивизионный комиссар Власенков. Шапка на его голове была сдвинута на одно ухо, потому что надеть ее как положено мешали бинты.

– Товарищи бойцы, командиры и политработники! Труженики тыла, прибывшие сегодня сюда…

Власенков говорил четко, по-военному, без «воды». Дивизионный комиссар умел находить простые, нужные слова, не утомляя слушателей, умел достучаться до людских сердец. Поздравив всех с праздником, коротко остановился на его истории, не такой уж и далекой, но уже истории, заговорил о том, что этот праздник советский народ второй год отмечает в условиях тяжелой войны, напомнил о параде на Красной площади в ноябре прошлого, 41-го года.