Сергей Зверев - Стальной призрак

Соколов со своими экипажами и отделением автоматчиков пополз вперед по нейтральной полосе. Камней разного размера было много. От валунов до мелкого щебня. Металлические части оружия обмотали порезанными старыми портянками. Никто не надевал каски, чтобы не издавать металлических звуков.

Соколов с Омаевым ползли следом за автоматчиками. Ночь была ветреной. Низкие тучи то и дело закрывали звездное небо и узенький серп луны. Где-то впереди справа на ветру трепалась и мелькала какая-то тряпка. Двое автоматчиков, сделав остальным знак замереть, поползли обследовать подозрительное место. Сильно несло трупным запахом.

Автоматчики махнули рукой и поползли дальше. Значит, все нормально.

Омаев несколько раз приподнимал голову и на пару минут замирал. Его чутью Алексей доверял больше всего.

Когда отделение заняло оборону, Соколов и Омаев принялись обследовать технику. Никаких признаков, что в танках после их гибели кто-нибудь появлялся, не обнаружилось. Экипажи заняли места в подбитых машинах и начали проверку боеприпасов. Время неумолимо летело вперед, а не ползло, как того хотелось Алексею.

Танки разделяли метров сто. Все люки были открыты, похоже, немцы спешно покидали машины под шквальным огнем с нашей стороны.

Лейтенант лежал среди камней, ожидая доклада. Недалеко от него готовил свою позицию Омаев, справа расположился Васютин из экипажа «восьмерки». Автоматчики молча наблюдали за окружающей местностью.

Ветер, холодная ночь, ни черта не видно.

Через час к Соколову, наконец, вернулись командиры танков.

– У меня там три подкалиберных! – первым возбужденно прошептал Логунов.

– И все? – осведомился Соколов, у которого уже зуб на зуб не попадал от холода.

– Никак нет, – спохватился Логунов и доложил по форме: – В правом танке, кроме трех подкалиберных снарядов, имеются два бронебойных, пять осколочно-фугасных и девять осколочных.

– Ясно. Началов?

– Три бронебойных, четыре осколочно-фугасных и три осколочных. Аккумуляторы посажены, башню придется крутить вручную, маховиком.

– Не готовились немцы к серьезной атаке в тот день, – заключил Алексей. – И к встрече с нашими танками не готовились. Для наших целей это плохо. Ладно. Приказ такой: занять башни, развернуть их в сторону противника. Сначала Логунов. Я иду с тобой. Потом я иду к тебе, Началов. Смотрим, как действует механизм. Если все нормально, башни – в исходное положение. Ждем атаку немцев. Нет атаки – сидим, едим НЗ, дремлем по очереди вполглаза.

– А если ни завтра, ни послезавтра они на этом участке атаковать не будут? – спросил Логунов.

– Значит, будем ждать. Третий участок, где можно делать засаду, совсем некудышный. Так что это место надо использовать на всю катушку. Главное, выбираем цели в своем секторе по степени опасности – танки, потом бронетранспортеры и так далее, как учили. Если в атакующей группе есть танки, огонь открывать на расстоянии пятьсот метров. Если только пехота, то на расстоянии пятьдесят, осколочными. Если кончатся снаряды, покинуть машину и отходить к своим. Все ясно?

– Так точно, – бойко ответили командиры.

Соколов посмотрел в темные лица танкистов, и ему вдруг стало до невозможности стыдно за свой начальственный тон! «Только этого еще не хватало, – подумал он, не торопясь отпускать танкистов. – Плохой из меня командир-воспитатель. Не могу нужных слов подобрать перед боем. А ведь им это очень надо».

– Ребята, поспокойнее там, – сказал лейтенант. – Мы вас прикроем. Бьете, пока позволяют условия, потом через нижний люк или через люк механика-водителя быстро назад. Помните, ни на что не отвлекаться. Каждый делает свое дело. Удачи!

– Спасибо, командир, – раздалось в темноте. Танкисты поползли к машинам.

Утро было безветренным и теплым. Солнце быстро нагрело ватник, ночная дрожь почти прошла. Немного ощущалась стылость в сапогах, как будто портянки были сырыми.

Автоматчики отошли назад под утро. Сейчас на нейтральной полосе остался только Соколов с двумя пулеметчиками и его танкисты в подбитых немецких машинах.

Глаза от тепла стали слипаться. Бессонная ночь, физическое напряжение сказывались вовсю. Возможно, с дремотой было бы сложнее справиться, если бы не предчувствие скорой немецкой атаки. На этом участке враг бездействовал уже два дня, так спокойно, как в эти часы в «долине смерти», не было нигде.

Глаза закрывались, но тут же внутри ощущался какой-то толчок, и Соколов поднимал голову. Не случилось ли чего? Как там мои ребята? Не проспали бы, тоже ведь устали. Сейчас бы холодной воды на лицо, но с собой у Алексея, как и у каждого из его танкистов, была только фляжка с теплой питьевой водой. Сколько им тут находиться, никто не мог предположить. Поэтому воду надо экономить.