Александр Тамоников - След в заброшенном доме

– Незадолго до того, как появились вы с Тонечкой. Да, точно, я успел переодеться, съел бутерброд с маргарином, потому что был голоден, поставил курицу в духовку, немного поволновался, а потом и вы пришли. Точное время не скажу. Не понимаю, Иван Сергеевич, с чем связаны все эти вопросы.

– Еще раз повторяю, вам не о чем волноваться, Георгий Иванович, – сказал Осокин, козырнул и откланялся.

Он спустился с крыльца, а когда прикуривал, наблюдал за окном. Шевельнулась занавеска, обрисовался девичий силуэт, померцал и исчез. Что-то неприятное, тоскливое заползало в душу Ивана. Он уходил и чувствовал затылком пристальный взгляд.

На выходе со двора ему стало легче. Гудела улица, по проезжей части ползли военные тягачи, занимая всю полосу. За ними тащились полуторки и дряхлая «эмка». Водители не решались обогнать колонну. На обратной стороне дороги за чугунной оградой простирался парк.

Бориса Аркадьевича Навроцкого он заметил сразу. Тот стоял у края тротуара и собирался перейти дорогу. Директор клуба нервничал, кусал губы. Наконец-то он решился, кинулся в узкий просвет между тягачами, споткнулся о бордюр.

– Осторожнее, Борис Аркадьевич. – Иван схватил его под локоть. – Будет досадно, если в столь тяжелые времена передовое заведение культурного фронта останется без руководителя.

Он постоянно забывал про руку. Вот и сейчас тупая боль отдалась в голове, но это не помешало появлению радушной улыбки.

– Это вы. Я вас не сразу узнал. – Навроцкий выбрался на тротуар. – Иван Сергеевич, если не ошибаюсь? Здравствуйте.

– И вам оставаться вечно здоровым, Борис Аркадьевич. Спешите?

– Да, иду к Георгию Ивановичу. Надо порешать ряд вопросов. Рабочего дня, как водится, не хватило. – Навроцкий изобразил жалкое подобие улыбки. – До меня дошли слухи – исходят они из горкома, – что скоро наш клуб могут закрыть, а в здании разместить некую армейскую структуру. Мне кажется, это будет грандиозной ошибкой, просто катастрофой для города. Нет, я понимаю, что наши военные и партийные работники руководствуются серьезными основаниями. Но почему они не доводят их до сведения руководства заведения? Я получил эту информацию буквально полчаса назад и хотел бы обсудить ее с Георгием Ивановичем. Ведь он имеет доступ во многие кабинеты.

– А вы не имеете?

– Что вы, я человек маленький, ничего не решаю. А Георгий Иванович все же фигура, к его мнению многие прислушиваются.

– Не хочу вам препятствовать, Борис Аркадьевич. Вопрос разрешится в пользу города, вот увидите. Посмотрите, пожалуйста, несколько, так сказать, портретов.

Повторилась процедура – рисунок карандашом, посмертная фотография. Теперь капитан контрразведки СМЕРШ насторожился. Навроцкий изо всех сил старался быть спокойным, но его выдала пульсация жилки на виске.

Еще он слегка побледнел, пожал плечами, вернул картинки и сказал:

– Не имею чести, Иван Сергеевич. Кто это?

– Предполагаемый преступник. Подозревается в связях с немецкой разведкой. Посмотрите еще раз внимательно. Вы точно его не знаете?

– Говорю же, не имею чести. Я не служу в немецкой разведке и не понимаю, почему вы мне это показываете. Я никогда не видел этого человека.

– Зато его видели в вашем клубе. Давайте без обид, Борис Аркадьевич. Мы опрашиваем всех. Ладно, попросим помощи в другом месте.

– Подождите. Мне доложили, что сегодня в клуб приходила милиция. Искали какого-то человека, показывали фотографии. Сам я их не видел, но своим работникам склонен верить. Это не связано с?..

– Вы смотрите на эти снимки, как старый большевик на буржуазию, – с улыбкой проговорил Осокин. – Я не служу в милиции, Борис Аркадьевич, и не могу отвечать за действия ее сотрудников. Но допускаю, что иногда мы работаем в содружестве с органами правопорядка. Кстати, эти люди никого не искали. Зачем искать человека, если он лежит в морге? То есть вам незнакома данная персона?

– Совершенно незнакома.

– Всего доброго, Борис Аркадьевич.

Иван перешел дорогу, обернулся и увидел, как Навроцкий торопливо семенил к дому Шаталова. Странности в его поведении прослеживались невооруженным глазом.

Давно закончился рабочий день, темень опустилась на город. Оперативники блуждали по кабинету. Все трое пребывали в прескверном расположении духа.

Полчаса назад пришло безрадостное известие. Не сегодня завтра в город прибудет оперативная группа НКГБ. Вряд ли это безвозмездная помощь органам СМЕРШ, скорее замена тех людей, которые не справляются с работой. Призрак оргвыводов висел над душой Ивана, грозил принять очертания дамоклова меча.