Андрей Воронин - Инструктор. Первый класс

Майор Орешин был из тех ментов, которых держат в органах только потому, что их не за что оттуда уволить — они настолько безынициативны, что даже проштрафиться по-настоящему не способны. Широкий зад Вани Орешина будто навек прирос к креслу оперативного дежурного, и это вполне устраивало как начальство — пусть себе сидит, лишь бы под ногами не путался, — так и его самого. Устраивало это и Муху, поскольку, протирая штаны в упомянутом кресле, Орешин по долгу службы пропускал через себя массу любопытной и зачастую весьма полезной информации, которой по первому требованию охотно делился со старым знакомым (и, как не без оснований подозревал Муха, не с ним одним).

В другое время Муха воспринял бы звонок Орешина вполне спокойно и, быть может, даже не стал бы на него отвечать. Но сейчас этот звонок мгновенно связался в его сознании с таинственным исчезновением Буфета.

Орешин ограничился тем, что назначил Мухину встречу, из чего следовало, что он еще на службе и не может разговаривать свободно или, быть может, разговор не телефонный. Тревожась все сильнее и не понимая, что, собственно, могло случиться с двумя такими опытными бойцами, как Костыль и Буфет, Мухин запер кабинет и вышел в приемную.

Секретаршу он уже отпустил. Ее стул пустовал, компьютер был выключен. Укрепленный на кронштейне подслеповатый черно-белый монитор установленной в вестибюле первого этажа видеокамеры показывал уборщицу, которая лениво возила шваброй по цементному полу перед лифтом. Уборщица была довольно молодая, с неплохой фигурой, и некоторое время Муха таращился в монитор, пытаясь разглядеть, какова она с лица. Нисколько не преуспев в этом важном деле, поскольку камера была установлена над дверью лифта, а уборщица ввиду своего занятия пребывала в полусогнутом положении и демонстрировала объективу не столько лицо, сколько обтянутый темным рабочим халатом крепкий зад, Виктор Мухин двинулся было к стенному шкафу, где висело его пальто, как вдруг остановился, осененный внезапной идеей.

Вернувшись, он втиснулся в кресло секретарши и, произведя все необходимые манипуляции с несложной аппаратурой, стал просматривать записи, сделанные следящей камерой на протяжении сегодняшнего дня. Вскоре ему удалось обнаружить искомое; поиграв кнопками, он остановил воспроизведение на кадре, наиболее четко запечатлевшем обрамленное седоватой шкиперской бородкой лицо тюменского предпринимателя Худякова. «Вот ты какой, северный олень», — сказал сибиряку Муха и дал компьютеру команду на распечатку.

Пока принтер жужжал и клацал, перенося на бумагу портрет сибирского купца, Муха задумчиво дымил сигариллой, пытаясь понять, на кой ляд ему вдруг понадобилась фотография Худякова. Поступок был интуитивный, продиктованный не логикой, а снедавшим Виктора Мухина беспокойством. В конце концов он решил, что портрет Худякова если не поможет решить проблемы, то и не помешает — как говорится, запас карман не тянет. Худяков был в высшей степени подозрительным типом, и бесследное исчезновение двух проверенных бойцов, посланных слегка пощупать его за бока и проверить, что он за птица, только усиливало подозрения в его адрес.

Откровенно говоря, события выстраивались в простую, логически безупречную цепочку, и на встречу с сердечным другом Ваней Орешиным можно было не ездить. Муха подозревал, что и без этой встречи знает, что может рассказать ему услужливый мент: на его месте об этом не догадался бы только полный идиот. Однако поехать, пожалуй, все-таки стоило: Орешин наверняка знал подробности, а подробности имели значение.

Выключив и обесточив все, что могло быть выключено и обесточено, Муха запер офис и вошел в пустой ввиду вечернего времени лифт. Спускаясь на первый этаж, он с невеселой улыбкой думал о том, что размеренная жизнь так называемого легального бизнесмена уже начала накладывать отпечаток на его характер. Вот взять, к примеру, его только что состоявшийся уход из офиса. Ведь сам, лично, ползал по углам, выдергивая вилки из розеток, щелкал выключателями — ну разве что пол не подмел. Пару лет назад ему б такое и в голову не пришло — кому надо, тот пускай и выключает, а Витя Муха — не жлоб, чтоб еще и на электричестве экономить. А вот поди ж ты, начал-таки экономить, начал… Неужто мировой экономический кризис виноват? Или это Климов, плешивая сволочь, мало-помалу выдрессировал его, переделал на свой лад?

Уборщица все еще возила грязной тряпкой по полу вестибюля. Услышав, как открываются двери лифта, она подняла голову и поздоровалась. Муха не удостоил ее ответом: она была далеко не так молода, как выглядела на экране монитора, и совсем некрасива, а стройность ее фигуры при ближайшем рассмотрении оказалась обыкновенной костлявостью — следствием тяжелой физической работы, плохого питания и сварливого характера.