Константин Стогний - Позывной «Крест»

— Музыку моему другу, — и протянул триста долларов.

Тот поклонился и побежал исполнять.

Девушка поежилась, а Лавров допил сок из фужера и налил рюмку водки проходимцу:

— Хлебай и сваливай, земеля, пока я не разозлился.

— Как бы не так, — вдруг абсолютно трезвым голосом тихо проговорил Кукушкин, когда заиграла музыка. — Вылетаете из Абу-Даби послезавтра.

Светлана, все еще не понимая, что происходит, недоуменно посмотрела на Виктора, а потом опять на внезапно протрезвевшего гуляку.

— Билеты, банковские карты и документы, — мужчина взглянул на девушку как бы между прочим, — на ваше имя, мисс Рейчел Харди, вам доставят завтра в шесть утра — принесет портье и просунет под дверь. Не прозевайте.

— Это все? — вальяжно спросил Лавров, недовольно глядя на агента. Понятное дело, что он играл роль недовольного миллиардера.

— Не, не все! — ответил Кукушкин, залихватски тяпнув водочки. — Группа арабских товарищей попросила передать агенту «Крест» слова искренней благодарности.

Светлану будто прошило током. Она вдруг вспомнила ночной город, салон взятого в аренду автомобиля и слова диджея о том, что компания друзей просит исполнить для своего приятеля песню. И то ли девушке показалось, то ли такими яркими были эти воспоминания, но она готова была поклясться, что оркестр в углу зала ресторана в отеле «Аль-Мансур» исполнял ту же самую музыку.

А когда надоест, возвращайся назад.

Гулять по воде, гулять по воде, гулять по воде со мной.

Это было словно во сне. Она даже не заметила, как назойливый Кукушкин испарился.

Светлана решила не задавать лишних вопросов, но все же тихо обронила:

— Теперь я понимаю, кто тут настоящий Штирлиц.

— Ну, ты и Штирлиц, — утвердительно произнес Лавров по-английски, подхватив десертной вилкой кусочек ананаса. — Мисс Рейчел Харди, дочка английского дипломата, погибшего при крушении самолета над Атлантикой в 1998 году.

— Это чтобы нас не достал Скейен? — вдруг догадалась Светлана.

— Мы сами кого хошь достанем, — улыбнулся Виктор.

Девушка опять посмотрела в глаза любимому мужчине:

— Что ты задумал?

— Имей терпение, мисс Соломина. Не спеши, как голый в баню, — отшутился Лавров.

— Играй мяч, как он лег…

Исключительный в своей идеальности крючок-лопатка эксклюзивной клюшки для гольфа плавно раскачивался в руках мастера, прицеливаясь к маленькому, светло-серому в ямочку мячику «Данлоп». После предыдущего удара тот упал возле красных колышков.

Мяч лежал прямо у кромки воды. Можно было, конечно, вернуть его на прежнее место, но ценой штрафа в один удар. В планы мастера это не входило.

— Мистер Скейен, может быть, все-таки не рисковать? — пытался посоветовать бьющему партнер по команде — сухощавый молодой человек в смешной кепке с непомерно длинным козырьком.

— Играй на поле, как оно есть, — ответили ему.

«Все это когда-то уже было», — подумал миллиардер, тщательно прицеливаясь.

Его эксклюзивный турнир по гольфу для любителей пощекотать свои нервы, для настоящих экстремалов мировой элиты, который не афишировался в прессе, набирал обороты. Деньги внесены, ставки с шестью, а то и семью нолями были сделаны. Мартин Скейен, будучи хозяином турнира, сам разрабатывал сценарий, состоящий из щекочущих нервы сюрпризов, сам принимал в нем участие. Это позволяло ему не столько хорошо заработать, сколько поддержать авторитет в элитном обществе. Его все считали загадкой современного мира — это ему льстило и позволяло войти в доверие к любому члену клуба.

Рядом стоял его новый партнер Славик Кацельник, с которым они только что затеяли новое дело.

Молодой миллионер готовился стать миллиардером, запустив сеть конвейеров по изготовлению лекарств на основе вакцины от онкозаболеваний. Знал бы этот глупый нувориш, что готовит миру его партнер… Стыдно сказать, но сегодня Скейену, человеку без нервов, было неспокойно: «Что-то будет, Мартин, что-то будет…»

— Не отсвечивай, Славик, — с раздражением сказал миллиардер. — Удар в триста ярдов — это серьезно. Совершим задел перед перерывом. Пойди лучше приготовь шерри.

— Слушаюсь, — ответил Кацельник и, сев на мотороллер, укатил к трибунам.

Казалось, тот, кого звали Скейеном, превратился в изваяние. Он продолжал, словно маятником, раскачивать клюшкой.

«Было. Это все уже было…» — не успокаивался мозг.

Вдруг он, подняв глаза, увидел за речушкой под деревом давно похороненных им Саломею и Себастьяна Реннера. «Что это? Дерьмо собачье! Бей!» — прозвучало где-то внутри. И Мартин ударил.