Константин Стогний - Позывной «Крест»

Увы, это только громкое эхо твоего телевизора, не более. Спустись со своего …надцатого этажа, почувствуй кожей плотный капрон комбинезона, проведи по щеке ладонью в новой рукавице спелеолога, послушай, как щелкает беседочный карабин, от которого в дальнейшем будет зависеть твоя жизнь. И, может быть, тогда ты поймешь…

Пещера — это не сказка, рассказанная на ночь, не стращающая документалка, которую можно выключить в полночь, когда слипаются глаза. Пещера — это мир для избранных, самоотверженных и в чем-то сумасшедших.

Эта вселенная видит свет, только когда незадачливый исследователь проникнет сюда с прожектором. Он расставит, где сможет, свои убогие светильники и объявит себя первооткрывателем. Назовет этот уголок подземелья именем Великого Себя, этот сталактит обозначит на карте как Пик Величия, а вот тому подземному ручью даст имя в честь своей сильной руки или головы. И вдоволь наплещется в потоке своего тщеславия, отфыркиваясь от ярких фотовспышек и отнекиваясь от надоедливых журналистов в своем воображении. Но вдруг остановится, сраженный реальностью.

Как же он глуп, мал и молод, если думает, что покорил эти глубины.

Погаснет фонарик на каске, догорит на прощание светильник из вонючего жира, пшикнет последняя спичка, показав умирающий крохотный уголек, и все. Гордость великого спелеолога обратится в ощущение ничтожности, бесполезности своего бытия и прокатится лентой всей жизни перед утонувшим в темноте взором.

Обычная всепоглощающая, никому не солгавшая темнота. Смирись, первооткрыватель!

Такие мысли одолевали главного смотрителя античного комплекса Пальмиры Халида Асаада, когда он спускался в подземные склепы-усыпальницы, они же гипогеи, расположенные в Долине Гробниц в русле пересохшей реки Вади аль-Кубур.

О чем еще мог думать восьмидесятилетний ученый с шестидесятилетним стажем искателя приключений?

Да, увы, дорогой читатель! Это реальность. Жак-Ив Кусто не думал о потрясающей красоте айсбергов, когда ждал своего сына Филиппа из его последнего полета…

Так и Халид Асаад ждал Светлану Соломину из черной, как бездна, ямы, лежавшей под усыпальницей девяти пророков… и не дождался.

«Девочка погибла… Наша девочка погибла», — сжималось сердце старика.

Сколько сил было отдано, чтобы спасти ее от голодной смерти. Сколько радости она доставила экспедиции, когда влилась в команду, как ручеек в большую реку, и поплыла, поплыла вместе с ними… Теперь все кончено.

Музей Тадмора собирались эвакуировать в Дамаск, и Халид наклеивал стикеры на лучшие погребальные плиты в гипогее, чтобы рабочие демонтировали их и упаковали в ящики. Он пробыл здесь всю ночь, всю эту тяжелую ночь, стараясь успокоиться, и все равно мысли терзали его. Как он скажет о гибели Светланы своим товарищам? Казимеж ответит, что не нужно было брать девушку в экспедицию. Что переживет Стип, у которого только начались отношения? Он весь сиял от счастья, когда видел ее. Ничего нет страшнее, чем брать на себя роль вестника смерти.

В гробницу водили экскурсии, поэтому многие ценные экспонаты в свое время оставили здесь, на месте. Каждая ячейка богатого захоронения закрывалась каменной плитой с портретным изображением умершего. Если это был глава семьи или иной заслуженный человек, его изображали возлежащим на ложе с чашей вина и в окружении членов семьи.

Гипогеи были древнейшим видом погребальных сооружений в Пальмире. Башни над ними начали строить около I века до нашей эры. Все народы пытались создавать запоминающиеся погребальные памятники, чтобы прославить своих предков. Египтяне строили пирамиды, скифы насыпали огромные курганы. А со II века нашей эры погребальные башни Тадмора возводили уже без подземной части. Это потому, что учение Заратустры распространилось от Элама в Иране до Маргуша в Туркменистане. В Пальмире, следуя зороастризму, тела умерших тоже стали хоронить так, чтобы они не касались чистых стихий — земли, воды и огня.

Их стали хоронить в склепах, высеченных в скалах, или в высоких башнях.

Когда в III веке Тадмор вошел в состав Римской империи и здесь появились первые христиане, башни больше не возводили. Основным видом погребения знати в Пальмире опять стали подземные склепы.

В тот день, когда Халид Асаад, оплакивая погибшую Саломею, корпел в гипогее, который построили во II веке нашей эры братья Наамаи, Малэ и Саеди, в гробнице появился вооруженный военный. Асаад вздрогнул от неожиданности, но потом сквозь солнечный свет рассмотрел, что это Сухель аль-Хасан, командир роты охраны. Вслед за ним сюда вошли двое солдат.