Константин Стогний - Позывной «Крест»

— Теперь уже нет смысла скрывать, — вдруг сказала Виктору Саломея. — Заказчик — миллиардер Мартин Скейен. Он тоже охотится за дланью.

— Удивительно! Я понимаю, что в женщине всегда должна быть загадка. Но не до такой же степени, Свет! — с ироничным укором воскликнул Виктор. — Ты раньше могла об этом сказать?

— Я дура… Ох, какая же я дура…

— Ну, это ты слишком хватила. Ты просто дурочка. До дуры тебе еще расти и расти, — невозмутимо ответил Лавров.

— Нас в живых не оставят. Им нужна моя голова.

— Значит, так. Помалкивай, — шепнул Виктор. — Нам надо выиграть время.

— Заткнись, собака! — крикнул по-турецки сидящий рядом конвоир и пнул Виктора сапогом в бок.

— Не трогай его, Тарик! — одернул бойца чей-то строгий голос. — Челик велел привезти их живыми.

Начальник караула сидел здесь же, в кузове кабриолета-вездехода «Сузуки Самурай», который вез пленников и уже въезжал на территорию базы «Бозкурт».

Высеченный в скале монастырь Эски Гюмюшлер простирался вдоль косогора на полтора километра, при этом был расположен углом — этаким полупериметром. Пленников вытолкали из грузовика, развязали им ноги и повели вглубь базы.

Лавров, приподняв голову, заметил гироплан «Кавалон» вишневого цвета. Маленькое «воздушное такси» каплевидной формы с двумя пропеллерами весьма забавно смотрелось на территории бандитского лагеря.

— Опусти башку! — крикнул тот же нервный Тарик.

Виктор не понимал турецкого, но, догадавшись, чего от него хотят, повиновался.

Через прорубленный в скале проход их завели в огромный внутренний двор. Тут же располагалось несколько жилых помещений, склеп, кухня и столовая с глубокими резервуарами для хранения вина и масла.

На монастырских фресках полностью сохранились лики и даже глаза!

Да-да, глаза. Скольких глаз лишились лики святых, когда почти сто лет назад, выселив греков из Каппадокии, безумные религиозные фанатики из числа мусульман выкалывали глаза изображениям на фресках. Как это напоминает уничтожение церквей оголтелыми большевиками и современную войну с памятниками в отдельных странах! Полное варварское безумие!

И вот теперь здесь, в горном монастыре Эски Гюмюшлер, чудом уцелевшие глаза, будто живые, смотрели на несчастье, постигшее древнюю обитель с приходом этой скверны в образе «Серых Волков».

— Фрески! Совсем как я мечтал! — валял дурака Виктор, которого куда-то вели вместе с девушкой.

— Иди, иди! Шакал! — Кто-то ударил Виктора прикладом в спину.

— Ух, с-с-су… — чуть было не выругался тот.

Чтобы не сорваться и не натворить бед раньше времени, Лавров мельком отмечал изображения апостолов, которых не успел идентифицировать, а также сцены некоторых двунадесятых праздников.

Плоские низкие своды украшали большие кресты в окружении богатого и выразительного орнамента. Характерным мотивом были крупные виноградные гроздья.

Наконец пленников привели на самый верхний этаж пещер, откуда при помощи примитивной системы блоков и балок турки спускали вниз какие-то ящики. Связанных остановили, рядом бросили рюкзак Виктора.

Сквозь вырубленное в скале окно просматривались окрестности. Километрах в десяти отсюда виднелся город Нигде. Из глубины пещеры из-за решетчатой ширмы к Лаврову и Соломиной сзади подошел Альпаслан Челик. Он был одет, как торговец сувенирами на турецком курорте Кемер: гавайская рубаха, невнятные джинсы, дешевые сандалии.

— Ну, вот мы и встретились, Саломея Шестидесятая, — улыбнулся глава радикалов.

Саломея, будто не замечая фразы, отпущенной турком вместо приветствия, осматривала средневековые фрески и как бы невзначай произнесла, делясь с Виктором:

— Христиане изображали Создателя мужчиной, а божество женского пола низвели до роли тела-инкубатора. Ведь Марию даже не спросили, ее поставили перед фактом. Где свобода выбора?

«Умница. Делаешь все, как надо…» — подумал Лавров. Девушка была на удивление невозмутима. Это усыпляло бдительность врага.

— Я тоже так думаю, — сказал Челик по-английски.

На самом деле он ни слова не понял из того, что произнесла по-русски девушка, но произнес общую фразу, которая годилась в любом контексте.

— Что ты можешь сказать о женщинах? — наконец заметила турка Саломея и бросила на него презрительный взгляд. — Для вас, мусульман, они вообще ничто.

«Ну вот, понесло…» — недовольный Виктор смотрел, что будет дальше.

— Это ты мне так хамишь? — страшно улыбнувшись, спросил Челик Саломею. — Ты вообще понимаешь, с кем разговариваешь?