Владимир Гриньков: Я – телохранитель. Киллер к юбилею

— И ещё, — добавил Китайгородцев. — Будет лучше, если никто из окружающих не станет видеть во мне телохранителя, а в вас — охраняемую. Хотя бы в пути.

— Почему?

— Не надо, чтобы к нам проявляли повышенный интерес.

Он сказал «к нам», хотя правильнее было бы говорить «к вам». Но Рита и так всё поняла, кажется.

Наутро Анатолий через проводницу заказал в ресторане завтрак, и они с Ритой позавтракали, не выходя из купе.

— А что эти ребята из второго? — поинтересовался у Кати Китайгородцев.

— Сняли их ночью.

— Я слышал шум.

— Говорила им — спать ложитесь! Один лёг, а второй тут бродил, не находил себе места. Добродился в итоге. Кавказец в седьмом купе ехал. Что-то они не поделили, подрались… Вам чаю принести?

— Несите, — кивнул Анатолий.

За обледеневшим стеклом проплывал заснеженный лес.

— А я испугалась ночью, — призналась Рита.

— Не надо бояться, — мягко сказал Китайгородцев. — У нас дверь была закрыта.

— А почему вы не вышли?

— Куда не вышел?

— В коридор, где дрались. У вас ведь есть пистолет?

— Ну и что?

— Могли бы их разнять.

— Не мог.

— Почему?

— Не положено.

— Кем не положено?

— Инструкциями не положено.

— Но почему? Я не понимаю. Там была драка, вы могли бы вмешаться…

— А если всё специально было подстроено? Если они инсценировали драку, чтобы выманить меня в коридор и оставить вас без прикрытия?

У Риты вытянулось лицо.

— Неужели вы думаете, что они это — специально? — спросила недоверчиво. — Затеяли эту драку, чтобы вас выманить?

— Нет, конечно, — спокойно ответил Анатолий. — Вероятность этого крайне мала. Но она была, эта вероятность. Когда я служил в армии, командиры говорили нам, что положения воинских уставов нужно неукоснительно выполнять, потому что они, эти уставы, написаны кровью. Вот и в работе телохранителя — так же. Инструкции, которые нам в головы вдалбливают, прежде чем дать в руки оружие, — они тоже написаны кровью.

— Чьей?

— Ничьей, — поубавил пыл Китайгородцев. — Это я так, для красного словца сказал.

На вокзале их встречала специально присланная за ними машина. Предстояло проехать еще около ста километров по заснеженной зимней дороге. Водитель — весёлый малый в распахнутой, несмотря на двадцатипятиградусный мороз, дублёнке — радостно им сообщил:

— Домчимся быстро!

— Мы не торопимся, — подсказал ему Китайгородцев.

На небе ни облачка. Ослепительно белый снег искрился под яркими лучами полуденного солнца, и на это великолепие больно было смотреть — даже глаза слезились.

Анатолий предусмотрительно распахнул перед Ритой заднюю дверцу машины.

— Я сяду впереди, — дернула плечиком девушка.

Она по-прежнему при каждом удобном случае демонстрировала свою независимость от Китайгородцева. Ему пришлось сесть сзади, хотя он с удовольствием поменялся бы с охраняемой местами.

Машина недолго попетляла по нешироким и плохо расчищенным улицам города, выкатилась за его пределы и, стремительно набрав скорость, помчалась по выстуженной и закатанной до зеркального блеска заснеженной дороге, похожей на тоннель из-за высоких сугробов по обеим сторонам. Над сугробами возвышались деревья подступающего вплотную леса.

Водитель гнал машину с холодным спокойствием профессионального гонщика, успевая при этом еще вводить в курс дела встреченных им гостей, но взгляда от дороги он не отрывал:

— Аня просила ее извинить… За то, что не приехала встречать… Подпростыла… Ничего серьезного, но Генрих Эдуардович был против её поездки… А уж он если скажет — всем сразу надо строиться и стоять по стойке «смирно»…

Засмеялся. Хорошее настроение, хорошая машина, хорошая погода, хороший вид вокруг — вообще всё тут у них хорошо.

— Раньше к нам поезд ходил… Сейчас поезда нет… Пассажирского… Автобус… А дорога эта — одна-единственная… Сначала — лес, потом уже — мы, а дальше, за нами, дороги нет — вроде как тупик… А дальше и незачем… Там нет жилья… Лес и болота…

Показалась встречная машина. Приняли чуть правее, разминулись, едва не чиркнув по близкому сугробу правым боком.

— Мы не торопимся, — напомнил водителю сидящий на заднем сиденье Китайгородцев.

— Тут все так ездят, — пожал водитель плечами, но скорость все-таки сбросил — до девяноста километров в час. — Вы в хорошее время приехали… Морозы ослабели…

— Ого! — сказала Рита и непроизвольно поежилась. — Ничего себе — «ослабели»!