Андрей Воронин - Му-му. Бездна Кавказа

Ночью температура воздуха немного понизилась, и опять пошел снег, который перед этим почти растаял. Загородное шоссе превратилось в две пробитые в снежном покрове колеи, из-под колес летела коричневая жижа — с шорохом била в днище, отвратительными бугристыми наростами налипала на колесные арки и тонким слоем оседала на бортах и стеклах, так что «дворникам» не приходилось простаивать, а бачок стеклоомывателя пустел с пугающей быстротой.

За окнами машины пестрой стеной проносился уснувший до весны лес, по обочинам мелькали залепленные снегом дорожные знаки. Полковник Семенов гнал машину на северо-запад, балансируя на тонкой грани между чувством долга, повелевавшим предстать пред светлые очи разгневанного начальства как можно скорее, и инстинктом самосохранения, умолявшим не ехать слишком быстро.

Из вентиляционных отдушин тянуло ровным сухим теплом, монотонный гул двигателя и шорох разбрызгиваемой колесами слякоти навевали дремоту. Петр Фомич снял с баранки правую руку и включил радио. Передавали выпуск новостей. «Представители российских спецслужб официально опровергли появившуюся в сети Интернета информацию, согласно которой…» Семенов выключил радио, и напряженная скороговорка дикторши оборвалась, как будто некто весьма расторопный, движимый все тем же чувством долга и верностью воинской присяге, вошел в студию, подкрался к дикторше со спины и выстрелил этой сучке в затылок из чего-нибудь мощного, крупнокалиберного — не из пистолета даже, а из большого американского револьвера, «магнума» или «смит-вессона» двадцать девятой модели, дульная энергия которого на целых тридцать процентов превосходит все существующие сегодня в мире аналоги. Да, лучше всего из него, старого доброго «смитти» — чтобы разом снесло полбашки, а заодно тем же выстрелом разворотило к чертовой матери все их вонючие приборы… Проклятые болтуны! Когда же их, наконец, удастся призвать к порядку? Уж сколько лет подряд чешут почем зря языками и никак, ну, никак не угомонятся!

«БМВ» подбросило на колдобине и опасно повело влево, на полосу встречного движения. Несколькими отточенными движениями руля вернув себе власть над машиной, Семенов зубами вытянул из пачки сигарету и закурил, с силой выдувая дым в ветровое стекло. Разговор ему предстоял сложный, и к нему следовало заранее морально подготовиться.

Петр Фомич Семенов был из тех людей, чья жизнь напоминает шахматную партию, где все просчитано на двадцать ходов вперед, а каждый шаг становится результатом долгих напряженных раздумий. Полковник ехал за нагоняем, но не испытывал по этому поводу отрицательных эмоций, поскольку данный нагоняй был предусмотрен планом и являлся необходимым этапом на пути к поставленной цели.

Все, что следовало сделать, было сделано; все, кому надлежало умереть, умерли. Осталось нанести последний штрих, чтобы картина, старательно создававшаяся на протяжении долгого времени, предстала миру во всем своем великолепии.

Правда, в нижнем уголке этой картины все еще темнело маленькое неопрятное пятнышко — таинственный сообщник Шаха, личность которого до сих пор не удалось установить. Неожиданное и грубое вмешательство этого человека заставило Петра Фомича изрядно откорректировать первоначальный замысел. Он вломился в идеально спроектированное и тщательно выстроенное здание продуманного до мельчайших деталей плана, как потерявший управление мусоровоз в витрину ювелирной лавки. Аккуратно протянутые от пункта А к пункту Б нити от этого вторжения порвались и запутались, как бабушкино вязанье, с которым поиграл котенок. Все повисло на волоске, но Петр Фомич Семенов чувствовал себя в таких ситуациях, как рыба в воде, и вернул себе контроль над событиями так же легко и непринужденно, как минуту назад справился с вознамерившейся уйти в неуправляемый занос машиной. Да, обстоятельства изменились, но цель осталась прежней, и полковник Семенов не собирался от нее отказываться. А что до ловкача, все время путавшего его карты, так о нем теперь можно с чистой совестью забыть. Ловкач добрался уже до такого уровня игры, пройти который одиночке просто-напросто не по плечу. Несомненно, он уже понял, куда по глупости забрался, и давно протрубил отбой. Надо полагать, Старый многое ему рассказал в ходе приватной беседы на квартире журналистки Белкиной, и любого нормального человека этот рассказ наверняка заставил бы бежать, сломя голову, куда глаза глядят.