Андрей Воронин - Му-му. Бездна Кавказа

Он сидел, развалившись в удобном вертящемся кресле, с левой рукой на клавиатуре, и щелкал кнопкой мыши, сортируя файлы по папкам, проверяя работоспособность программ и безжалостно удаляя все ненужное. Время от времени, оставив в покое мышь, он протягивал руку, брал стоящую в пределах досягаемости бутылку пива, делал пару глотков из горлышка и осторожно, чтобы не закапать клавиши, ставил бутылку на место, всякий раз стараясь попасть точно в оставленный донышком мокрый кружок. В стеклах его очков мерцали голубоватые отсветы экрана, в наушниках грохотал «Пинк Флойд», на краешке пепельницы дымилась зажженная сигарета, а часы, на которые Гизмо, как обычно, не обращал внимания, показывали начало первого ночи.

В четверть первого стена над ним вдруг озарилась пульсирующим красным светом. Не сразу обративший внимание на это явление Гизмо озадаченно поморгал усталыми глазами и глянул на часы. Ему пришло в голову, что световая сигнализация могла сработать из-за мелкой неполадки в цепи, как это уже пару раз случалось. Он приглушил музыку, сдвинул наушники, и его слуха коснулось настойчивое дребезжание дверного звонка.

— Вот зараза, — сказал Гизмо, отодвигая стул.

Он был почти на сто процентов уверен, что в дверь звонит сосед с третьего этажа, которому периодически становилось скучно наливаться пивом в гордом одиночестве и хотелось поговорить по душам с хорошим, понимающим собутыльником. Иногда для разнообразия сосед предлагал выпить не пива, а водки, и отзывчивый Гизмо редко отклонял его предложения. Вот и сейчас Владик Мухин знал: если сосед предложит, он не сумеет отказаться, и они будут пьянствовать до утра, пока не упадут в полном изнеможении.

Глотнув напоследок пива, Гизмо сунул в зубы дымящийся окурок и побрел в сторону прихожей, двигаясь ленивой, разболтанной походкой акселерата, ведущего исключительно сидячий образ жизни. Он корил себя за то, что до сих пор не собрался осуществить один из своих давних проектов. Проект заключался в том, чтобы прорезать на месте дверного глазка отверстие чуть большего диаметра и приспособить к нему компактную цифровую видеокамеру. Камера у Гизмо была — он купил ее среди прочего барахла еще в те времена, когда разбойничал в сети, обирая клиентов единой банковской системы. Она до сих пор валялась где-то на полке, Гизмо ее даже не распаковал, поскольку из дома практически не выходил, а следовательно, снимать на видео мог только себя самого. Ему ничего не стоило наладить систему таким образом, чтобы при необходимости включать и выключать камеру, не вставая из-за стола, а изображение принимать прямо на монитор компьютера. Позвонили тебе в дверь, включил камеру и сразу увидел, кому там неймется. Захотел — открыл, а не захотел — не открыл. Все гениальное просто! А топтаться под дверью, скрипя половицами, и делать вид, что никого нет дома, это и неловко, и бесполезно. Неловко, если пришел кто-то из знакомых — например, все тот же сосед с четырьмя двухлитровыми бутылками пива в охапке, с горящими трубами и с самыми добрыми намерениями. Зачем же зря человека-то обижать? А бесполезно, если за дверью милиция или еще какая-нибудь зараза в погонах — эти все равно не отстанут, а то еще, чего доброго, дверь вынесут вместе с половиной стены…

Скрипя отставшими половицами, Гизмо наклонился и посмотрел в глазок. За дверью стоял шеф собственной персоной, и это было чертовски странно, потому что Дорогин не посещал Владика Мухина на дому с того самого памятного дня, когда завербовал его на работу в агентстве. Кроме того, время уже перевалило за полночь, а шеф, насколько знал Гизмо, был из тех чудаков, которые не только женятся, но и продолжают любить своих жен спустя годы после свадьбы.

— Ну, чего смотришь? — сказал Дорогин сквозь закрытую дверь. — Не узнал? Открывай, это я, а не тень отца Гамлета…

Мухин отпер дверь и посторонился, пропуская его в прихожую. Дорогин выглядел не ахти. Пожалуй, в данный момент он как раз таки смахивал на тень отца Гамлета. Судя по всему, ему сейчас лучше всего было лечь в кровать и проспать минуток шестьсот, а не наносить визиты своим подчиненным.

— Здравствуйте, шеф, — сказал Гизмо. — Какими судьбами?

Некоторое время Дорогин, сонно моргая, смотрел на него снизу вверх. На вытянутой в длину физиономии компьютерщика застыло выражение добродушной растерянности. В такие моменты Владик Мухин действительно чем-то неуловимо напоминал симпатичное мохнатое существо из фантастического фильма Стивена Спилберга, от которого (от существа, естественно, а не от Спилберга) унаследовал свое прозвище.