Андрей Воронин - Му-му. Кровавая линия

Эмир сразу же изъял у них с таким трудом выращенный и доставленный сюда материал. И самое удивительное, что профессор Сечкин, пообщавшись с Эмиром, начал говорить о том, что крылатые муравьи сначала должны адаптироваться в лабораторных условиях. Как будто он забыл о том, как мечтал понаблюдать за ними в естественной среде обитания.

Так или иначе, вместо того чтобы наблюдать за муравьями в природных условиях, греясь на солнышке, Насте пришлось, как и в Москве, день-деньской просиживать в душном сыром ангаре у стеклянных инкубаторов.

Очень скоро Настя поняла, что самые опасные эксперименты проводятся в ангаре номер два, куда все сотрудники заходят только в плотных защитных костюмах и специальных масках.

В первый же день, когда Эмир проводил экскурсию по своим владениям, он привел их в эту лабораторию как раз тогда, когда одетая в защитный костюм работница вытряхивала в стеклянный аквариум с белыми лабораторными мышками целый стеклянный контейнер крылатых муравьев.

Похожие на аквариумы вольеры с мышами были отделены от кабинета Эмира стеклянной стеной. Эмир сразу задернул жалюзи — он не хотел демонстрировать, что происходило в лаборатории. Настя из любопытства отыскала небольшую щелку и все видела. Эмир с профессором в это время изучали какие-то карты и таблицы. Насте стало ясно одно: в вольер с мышами высыпали не тех муравьев, которых они привезли из Москвы. Здесь у Эмира была своя лабораторная популяция. То есть он тоже разводил летучих муравьев. Но, похоже, совсем не для возобновления естественной популяции.

Пока Эмир с профессором о чем-то спорили, Настя в щелку успела рассмотреть, что буквально через несколько минут после того, как высыпали летучих муравьев, мышки нервно забегали, начали чихать, задыхаться и одна за одной дохнуть. Правда, муравьи тоже забегали, а потом застыли. Не то сдохли, не то впали в анабиоз.

— А что это у тебя там, за стеклянной стеной? — поинтересовался профессор Сечкин, кивая на опущенные жалюзи. Он, очевидно, тоже догадался, что Эмир от него что-то скрывает.

— Да так. Мои американские фантазии, — ответил Эмир, не уточняя.

— То есть? — переспросил профессор.

— Когда я стажировался в Соединенных Штатах, я там видел, как микробиологи проводили очень интересные эксперименты с зараженными вирусами насекомыми. И я захотел их повторить, — не скрывая гордости, сказал Эмир, поспешив вывести их из ангара.

— Осторожно… — покачал головой профессор Сечкин, — я же учил тебя, ты должен быть крайне осторожным. Микробиология — это самая опасная, непредсказуемая наука. А если в экспериментальную цепочку подключить насекомых, процесс может стать неуправляемым…

— Помню, профессор, — кивнул Эмир. — Обо всем, что вы мне говорили, я помню.

— Ну, смотри мне, не наделай глупостей! Я знаю, вы, кавказские парни, люди горячие. А в науке нужна холодная голова.

А потом профессор спросил у Эмира:

— А как у тебя с финансами?

— Да теперь вот появился один спонсор из Москвы. Поэтому я смог вас вызвать. Мне нужна ваша помощь. И ваши муравьи.

— Понятно… — кивнул профессор. — Для твоих американских фантазий. Чувствуется, что твоя заграничная учеба и стажировки не прошли даром.

Как теперь вспоминает Настя, это была их последняя встреча, когда профессор был адекватен.

Назавтра профессор должен был лететь на научный конгресс в Москву. И когда Настя, проснувшись ни свет ни заря, выбежала его проводить, Леонид Прокофьевич, еще вчера заигрывавший с ней и рассказывавший смешные анекдоты, вдруг стал похож на загнанного в угол кролика. Было тепло, а профессор зачем-то надел куртку, натянул на голову капюшон. Эмир, усаживая его в машину, о чем-то долго говорил с водителем. А когда джип выехал за ворота, он нервно закурил.

Настя, которую профессор, кажется, не узнал, так и осталась стоять на ступеньках, растерянная, обиженная и испуганная.

Как только ее заметил Эмир, он долго заговаривал зубы, просил, чтобы она не обижалась на профессора, которому сегодня что-то не по себе. А потом вдруг замолчал и, вздохнув, проговорил:

— Настя, вы не представляете, как вы мне с профессором помогли! И как вы еще поможете!

Она только молча кивнула. После того, что увидела Настя в лаборатории за прикрытой стеклянной стеной, и после встречи с неадекватным профессором она поняла одно: чем меньше станет общаться с Эмиром, тем лучше.

Единственный, с кем бы она сейчас поговорила, был новый охранник Балт. Она сама не знала почему, но ей хотелось ему доверять. Он вызывал больше доверия, чем тот невзрачный работник органов, который завербовал ее перед самым отлетом.