Микки Спиллейн - Охотники за девушками

В кабинете у себя я застал Арта Рикербая. Он протянул мне сандвичи, пиво и не заговорил, пока я не расправился с ними.

— Твой друг Нэт Дратмен дал мне ключ.

— Все в порядке.

— Я подергал его немного.

— Если бы он не почувствовал, что ты верный человек, ты бы не получил ключи. Не думай, что он простак.

— А я и не думаю.

Я встал, сбросил пальто и шляпу.

— Чем обязан посещению? Надеюсь, ты не сдишкам. нетерпелив?

— Нет. Терпение — это нечто наследст венное. Все, что я могу делать, — это направлять ситуации.

— Ладно, хватит.

— Сам знаешь, ты же полицейский.

— Был им давно.

Он посмотрел на меня со странной улыбкой.

— Нет. Сейчас. Все признаки налицо.

— А что тебе нужно здесь?

Он вынул из кармана конверт и протянул мне. Там была заполненная по всем правилам карточка. Я засунул ее в бумажник и убрал.

— Теперь я могу носить оружие?

— Легально, и в любом штате.

— Спасибо. Чего тебе это стоило?

— Ничего. Мне многие кое-чем обязаны.

— Они считают правильным разрешить мне снова носить револьвер?

— Нет никаких жалоб. А вот твое удостоверение.

— Оно не похоже на то, которое мне давали в прошлый раз.

— Дареному коню в зубы не смотрят, мой друг.

— О’кей. Спасибо.

— Не стоит.

— Почему?

Он снял очки, протер их и надел опять.

— Потому что я все выяснил о тебе. Ты собираешься делать что-то, чего я, возможно, не могу. Раньше или позже, ты назовешь мне убийцу Ричи, а это-то мне и нужно. В настоящее время, не вмешиваясь в твои действия, я буду делать все, чтобы поддержать тебя. Понимаешь?

— Думаю, да, — ответил я.

— Отлично. Тогда я подожду. — Он улыбнулся, но это была отнюдь не приятная улыбка. — Ты убийца, Майк. Ты всегда был убийцей. В каком-то отношении твои действия оправданны, но тем не менее ты убийца. Сейчас ты на охоте, а я собираюсь тебе помогать. Хочу попросить только об одном.

— О чем?

— Если ты найдешь убийцу Ричи раньше, чем я, не убивай его.

— Почему?

— Мне он нужен, Майк. Пусть он будет моим.

— А что ты сделаешь с ним?

Ухмылка Рикербая была дьявольской, я видел ее у других людей и никогда не предполагал увидеть у него.

— Быстрая смерть слишком хороша для него, Майк. Он будет гнить в камере смертников месяцами, медленно разрушаться с сознанием того, что вот-вот умрет. А затем его посадят на электрический стул и сильным зарядом сотрут с лица земли.

— Приятные мысли, — проронил я. — Хотя… Многие считают, что быстрое убийство — хорошая месть.

— О, нет, мой друг. Ожидание. Если даже знать заранее решение суда, то все равно ожидание и размышление в этой маленькой комнатке, где ты проводишь свои последние дни с сознанием того, что в нескольких ярдах находится электрический стул — это настоящая расплата. Я должен присутствовать на его казни, а он будет видеть меня и знать, почему я там. Когда он умрет, я буду удовлетворен.

— У тебя есть скверная черта характера.

— Это тебя не касается.

— Черт, нет, конечно.

— В один прекрасный день ты поймешь, что я имею в виду. Настоящее насилие — это не смерть сама по себе. Это предвкушение смерти.

— Кончай.

Рикербай улыбнулся, и постепенно ненависть, переполнявшая его, начала убывать.

На его месте я бы дрожал, как лист, а он спокойно потянулся за пивом и стал медленно прихлебывать.

— У меня есть кое-какие необходимые тебе новости, — сказал он.

Ожидая, что он сообщит, я прошел за стол, сел и выдвинул нижний ящик. Кобура еще была в порядке, хотя и пролежала там семь лет. Я снял пиджак, стряхнул его, опять надел.

Арт проговорил:

— Мне удалось разузнать о Джеральде Эрличе.

Я почувствовал, как участилось мое дыхание.

— Эрлич мертв, мой друг.

Я перевел дыхание, надеясь, что мое лицо не выдало меня.

— Он умер пять лет назад, его тело опознано.

Пять лет назад! Но ведь предполагали, что он умер во время войны!

— Его нашли с простреленной головой в Западной Германии. При нем были бумаги и статьи, свидетельствующие, что он прибыл из тюрьмы.

— Такую информацию вряд ли можно было получить из самой Германии, — сказал я.

Арт кивнул.

— Есть люди, которые расследуют такие дела.

У него опять были странные глаза.

— Эрлич имел значение, о котором мы и не догадывались. Он был ядром такой шпионской организации, какой еще никогда не существовало. Ее значение сохранялось даже после падения Третьего рейха. Эта жестокая организация, ее члены шли на сговор с любым правительством, способным, по их мнению, победить.