Дмитрий Красько - Отпущение грехов

Ментик повернулся ко мне всем телом, лелея на языке вопрос, отчего спасенный им человек вдруг стал таким неблагодарным, но я, вместо ответа, обрушил свой лоб на его зубы, и он откинулся назад, ощерив окровавленный рот. В глазах больше не было вопроса – один всепоглощающий страх, готовый перерасти в панический ужас. Наверное, я показался ему воплощением дьявола – человек, не испугавшийся пистолета! Ай-яй-яй. Он даже думать забыл о стволе, который так и остался лежать между нами. Вместо рукоятки оружия его пальцы ощупывали теперь окровавленный подбородок.

Чтобы избавить парня от этого бесперспективного занятия, я коротким рубленым ударом перекрыл ему воздуховод. Ментик впечатался спиной и затылком в дверь, но та выдержала, и он, потеряв сознание, сполз на сиденье.

Водитель наблюдал за происходящим в зеркало заднего вида. Выглядел при этом довольно испуганно. Глядя на него, я даже затруднялся определить, на чей он стороне. Но то, что вырвалось из его глотки в момент моего маленького триумфа, убедило, что этому парню можно доверять.

– О, черт! – сказал он. Фраза явно не из лексикона религиозного фанатика.

– Рули, – сказал я. – Небольшая накладка. Сеанс продолжается.

– Ага, – кивнул тот и снова нажал педаль газа.

Я подобрал пистолет, открыл окно и, высунувшись, попытался прицелиться. Водитель «Крузака», увлеченный захватывающим фильмом, что демонстрировало зеркало заднего вида, автоматически сбавил скорость и дал Засульскому возможность оторваться еще метров на тридцать, так что стрелять из такой плевательницы, как «Пистолет Макарова», было бессмысленно. Во-первых, вряд ли с такого расстояния можно пробить мощную покрышку, да и, собственно говоря, проблемой было самое попадание в нее.

– Поднажми! – на секунду втянувшись внутрь, бросил я.

Водила стиснул зубы и еще больше притопил газ. Я снова вынырнул. Воздух, разрываемый моей головой на чудовищной скорости, мечтал вытащить меня из салона и отшвырнуть назад – чем дальше, тем лучше. Но для этого я высунулся все-таки недостаточно далеко, поэтому ветру пришлось довольствоваться тем, чтобы изрядно затруднить дыхание, мощным потоком забивая нос, рот, а потом и легкие. Но я терпел, сощурив глаза, чтобы из них не так сильно выжимало слезы, и только молил бога, чтобы какому-нибудь слепню не пришло в голову прошвырнуться по маршруту, который пересекся бы с моей головой. На такой скорости столкновение с оводом покажется не намного приятнее столкновения с паровозом.

По рывкам «Круизера», который сперва сбавил скорость, а потом набрал прежние обороты, Засульский сообразил, что в машине-преследователе произошло нечто незапланированное. А когда моя голова и рука с пистолетом высунулась из окна, его догадка переросла в уверенность и он стал бросать «Субару» из стороны в сторону по всей дороге, изрядно при этом рискуя – скорость для таких маневров была неподходящая.

Но каков сам план, а?! Я прихожу в управление за своими документами, не ожидая при этом никакого подвоха. Кто-то из компании сектантов (меня вдруг осенило: а не тот ли это создатель зайцев, которые больше смахивали на ишаков?!) сообщает о моем прибытии. И, когда я появляюсь на выходе, Засульский делает вид, что пытается сбить меня. Но ментик спасает. Он же останавливает первую проезжающую мимо машину и пускается в погоню, приглашая, словно невзначай, меня. Естественно, я увязываюсь с ним – как я могу отказаться? Не подозревать же своего спасителя, в самом деле? И я еду – по собственной воле, заметьте. Меня вывозят за город, откуда я уже не возвращаюсь по причине того, что очень мертвый. Безупречный план. Или почти безупречный. Пожалуй, в нем есть лишь одно слабое место. Где я сажусь в машину вслед за ментиком. А ведь мог и не сесть. Не потому, что они плохо просчитали характер – от меня это могло просто не зависеть. К примеру, если бы после толчка ментика упал не так удачно, как это произошло на самом деле. Но заткнуть сию брешь было легче легкого. Достаточно поставить неподалеку одного из сектантов, скажем, того же Сотникова, который за двести метров белку в глаз бьет, чтобы исправить досадную оплошность. Довольно рискованно, конечно, но Сотников – снайпер, он мог пристрелить меня с очень приличного расстояния и убраться оттуда прежде, чем будет обнаружен.

На мой взгляд, очень недурственная схема. Практически все варианты отработаны, практически все щели заткнуты. Это их стиль, стиль «Вестников Судного дня». А родил сей план, думаю, Засульский. Если это действительно так, то майор авиации достоин звания Макиавелли в кубе и салюта из всех бортовых орудий. Который я и произвел, не особенно печалясь о том, что орудие было лишь одно. Зато зарядов хватало.