Дмитрий Красько - Отпущение грехов

Ружин задумчиво посмотрел на меня, потом медленно покачал головой:

– Не-ет. Тут ты не прав. Они же профессионалы, понимают, чем это чревато. Когда несколько сильных групп занимаются одним и тем же делом, их пути рано или поздно пересекутся и начнется неразбериха. Чего доброго союзников с противником перепутают, так и до стрельбы недалеко. Или палки друг другу в колеса вставлять начнут, чтобы первыми к финишу прийти. Нет, это несерьезно.

Я согласился, что он рассуждал логичнее. Пораскинь я мозгами, прежде чем говорить – сам пришел бы к тому же выводу. Но мысль явилась внезапно, времени на ее обмусоливание не было, а анализировать на ходу я как-то не приучен. Экспромты выдавать – с нашим удовольствием, но не анализ. Зато Ружин явил мне еще одно доказательство того, что в перспективе напарник из него получится толковый. И это радовало.

– Что делать будем? – спросил я.

– Фиг его знает, – честно ответил он. – Погоди, тут под схемой еще какая-то бумажка. – Он поднял ее, развернул и прочитал вслух. Впрочем, после этого наше замешательство никуда не делось. Единственное, что мы поняли из записки – что агенты госбезопасности чернилами расписывались в своем полном бессилии в вопросах слежки за сектантами. Якобы, зайдя в любой подъезд любого дома в этих четырех кварталах, ведомые буквально растворялись в воздухе. Поскольку в штаб-квартиру доступ имели только избранные, слежка осложнялась еще больше. А избранные, словно издеваясь, каждый раз исчезали в новом месте, не давая применить метод двойной или тройной слежки, когда один агент сидит на крыше, другой караулит на заднем дворе, а третий, которому, собственно, следовало бы отдать приоритет, ведет объект до конца. Трижды гэбэшники предпринимали попытки увязаться за ведомым в наглую, о чем своевременно уведомлялось начальство, и трижды эти попытки заканчивались фатально. После этого испуганное начальство строго-настрого запретило использовать метод открытого хвоста, и сектор четырех кварталов так и остался Terra Incognita. Вот, собственно, и все, что мы узнали из последнего листочка.

– Не понимаю, – сказал Ружин, дочитав до конца. – Они либо тупые, либо им денег не хватает посадить на костюм объекта радиомаячок. И не надо хвостов – отслеживай путь на мониторе, и вся недолга.

– Радиомаячки можно глушилками забить, – возразил я. – И очень даже запросто.

– Можно, – не стал спорить он. – Если знать о слежке. К этому средству надо было прибегать с самого начала, когда сектанты еще ни о чем не подозревали.

– Кто знает, – я пожал плечами. – Сам говоришь, что эти «Вестники» не пальцем деланы, перво-наперво завели собственный архив, картотеку, досье на тех, кто мог им подножку поставить. Может, они и глушилку постоянно включают – просто из предосторожности.

– Все может быть, – согласился Ружин и неожиданно хохотнул: – Собственно, чего мы тут конторе косточки перемываем? Это ее работа. Ежели ее исполнители плохо с ней справляются, значит, хреновые из них профессионалы и скоро на обочине окажутся. Наше дело – придумать, что делать дальше.

– И как успехи? – саркастически осведомился я. – Уже что-то придумалось? Если такая махина, как ФСБ ничего не смогла придумать, то у нас двоих это тоже вряд ли получится. Я так думаю.

– Зря ты так думаешь, – Ружин был невозмутим. – Они, уверен, кое-что могли бы придумать, да в возможностях ограничены. Законы, гуманность, ненужный риск и прочая чепуха, которая на нас не распространяется, потому что мы ничем не связаны. Только я тоже пока ничего не придумал. Но это пока. Иногда дилетанту лучше видна ситуация, чем тому, кто влез в нее по уши. Я имею в виду – в ситуацию.

– Я понял, кто во что влез, – успокоил я. – Может быть, ты даже прав. Но у меня есть одна идея, и тебе она вряд ли понравится. Потому что ты человек миролюбивый, а эта идея кровавая. Я предлагаю выхватывать этих шестерых по одному и давить на них. Может, они и фанатики, но рано или поздно кто-то расколется. Хотя бы по закону вероятности – не могут все шестеро выдержать пытки.

– Пытки? – Ружин удивился.

– Ну да. А чего с ними цацкаться? – я пожал плечами. – По сравнению с тем фейерверком, что они собираются устроить, даже испанские сапоги у них на ногах будут смотреться обновкой от Пако Рабана. Это модельер такой известный. Вот я и говорю: пытать их, волков позорных, пока кто-нибудь не расколется и не выложит все, что знает. Не могут шестеро подряд…

– Они не подряд, – перебил меня Ружин. – Подряд было бы, если б ты взял полный список членов секты и наугад отобрал шестерых. А эти уже отобраны, уже избранные. Все равно, что футбольная команда. Туда ведь набирают не всех подряд, а только лучших. Поэтому они играют лучше, чем толпа с улицы. Вот и эти шестеро будут упираться сильнее, чем остальные сектанты. Нет, я думаю, ты не прав. Тут надо подходить с другого боку. Не лаской, конечно, но и не пытками. Пытки – это средневековье. Ты бы еще предложил их на кострах сжигать.