Сергей Зверев - Фоторобот в золоченой раме

— У каждого в жизни должен быть какой-то якорь. Ты волчара подлая, вокруг тебя одни скунсы и шакалы. Но всё-таки что-то в тебе должно остаться от человека. Хоть какие-то чувства, привязанности. Что-то доброе. Иначе человек самоуничтожается.

— Ну ты психолог, — покачал головой Шведов. — Тебе бы в неофрейдисты записаться — цены б не было.

— Вы совершенно правы, — кивнул Кононенко, который достаточно в жизни пообщался с такой категорией людей. — Принцип далеко не универсальный, поскольку много конченых негодяев, у которых в душе только темнота беспросветная. Но есть и такие, кто держится за соломинку.

— В общем, было всё так. Когда у Ирины начались проблемы с её мужем Андреем Граниным, она наплела своему любовнику Рубену про домашнего тирана, мечтающего сжить её со свету. Левицкий к тому времени был уже в полной психологической зависимости от этой подколодной змеюки. И принимал на веру всё, что она ему заливала. И принял отчаянное решение — любым способом избавить свою отраду от тирана. Тем временем Ирине стал тесен Нижний Новгород, она двинула в Питер. Гранин звонил блудной жене, обещал найти её в Северной Пальмире. Поскольку он сам был человеком с неустойчивой психикой, может, действительно угрожал прибить её — теперь уже не узнаешь. Хотя все слова у такого типа людей — лишь пустое сотрясение воздуха. Рубен всю эту Санта-Барбару принимал за чистую монету. И пожаловался Бубону на злодея, который обещает убить его любимую. Тот пообещал помочь.

— И братва бесплатно отработала? — удивился Кононенко.

— Вряд ли. Скорее всего, Рубену пришлось какие-то деньги заплатить. Так или иначе, исполнили дизайнера в лучших киллерских традициях. Ну а вновь ситуация, когда кого-то нужно стереть и забыть, возникла уже с вами. Левицкий рванул к Бубону со своей бедой — бандиты наехали, хотят бизнеса лишить. Бубон пообещал посодействовать. Навёл о вас справки. И понял, что на стрелку вас тащить и предъяву кидать бесполезно. У вас репутация мягкого, но по принципиальным вопросам совершенно неуступчивого человека. И тогда Бубон с Левицким решили вас валить.

— Вот же… — Кононенко не нашёл цензурных слов, чтобы выразить нахлынувшие на него чувства.

— Не знаю наверняка, но мне кажется, что Ирина была не в курсе художеств своего мужа. Это был его подарок, из тех, которые не принято афишировать. Достаточно, что ты его сделал, и пусть даже те, кому он предназначен, никогда не узнают об этом.

— Ты не психолог, Валера, — хмыкнул Шведов. — Ты поэт.

— А где Рубен взял деньги на это мероприятие? Мирзоев не стал бы работать бесплатно. А Бубон вовсе не похож на спонсора.

— Скорее всего, была у него какая-то нычка. Чёрный день, на который Рубен откладывал, пришёл.

— Просто потрясающе, — покачал головой Кононенко. — А что Рубен? Вы говорили с ним?

— С ним проделал тот же фокус, что и с Бубоном. Прокрутил фальсифицированную запись, где его друг детства якобы закладывал его.

— Какой результат?

— Самое смешное — примерно та же реакция. Мол, пусть он сука, но я никого сдавать не буду. Мол, это на его совести. А моя совесть чиста. И я ему всё прощаю.

— Похоже, они действительно психологически закольцованы друг на друге, — сказал Шведов. — Рецидивист и доцент… Получается, что, кроме этих записей, ничего нет? Колоться они не собираются. Доказухи нет.

— Я подниму эти висяки, — объявил Платов уверенно. — Есть идеи.

— Чтобы у вас получилось. — Кононенко поднял рюмку, рука его немножко дрожала. Таких раскладов он себе представить не мог. Мир опять оказался немножко иным, чем представлялся. И люди, которых, как он считал, видит насквозь, оказались совершенно другими.

— За успех. — Оперативники тоже подняли рюмки.

На улице было жарко, а в помещении душно. Хилый вентилятор не помогал.

Платов внимательно изучал сидящего напротив удивительно невзрачного человека в робе заключённого. Среднего роста, среднего телосложения, с жилистыми татуированными руками. Был он какой-то расслабленно-размазанный, как каша, казалось, воли к жизни у него нет. Но иногда взгляд его становился острым, и тогда в движениях сквозила сила и целеустремлённость. Прорывалось нечто такое, хищное. Хотя он всячески старался производить впечатление безобидного червяка.

— Помните этого человека? — Платов положил перед ним фотографию несчастного дизайнера Гранина.

— Да как-то не припомню даже. Человек и человек, — виновато пожал плечами зэк.