Сергей Зверев - Фоторобот в золоченой раме

— Балаган какой-то, — покачал головой Шведов.

— Начальник ГСУ каждый день капает на черепушку: запихивай дело в суд, как хотите — держать его тут уже нет сил. Я его понимаю. Ему уже несколько раз из Генпрокуратуры звонил этот коррупционер, генерал Руфимов. И требовал дело похоронить.

— Гнида прокурорская, — воскликнул Платов. — Ничего не стесняется.

— Московская прокуратура уже нам начинает по другим делам пакости делать — мол, чтобы знали, с кем связываетесь, — поморщился Носов. — Но начальник ГСУ не первый день на свете живёт. У него тоже завязки крутые есть. И он не любит, когда на него так бесцеремонно давят. Кроме того, похоронить это дело — заведомо подставиться. При таком общественном резонансе.

— И как ты собираешься учить Ирину быстрочтению?

— А чёрт его знает, Валера.

В процессуальном кодексе была заложена мина. Следователь может ограничить срок ознакомления с делом, только если обвиняемый находится под стражей. А если он на свободе — то может знакомиться хоть до конца света. Или до окончания срока давности, после которого привлечение к уголовной ответственности становилось невозможным.

— Единственный реальный путь направить дело в суд — это арестовать их. — Прищурившись, следователь посмотрел на свет через плещущийся в рюмке коньяк.

— Как именно? — полюбопытствовал Шведов.

— За попытки повлиять на следствие. Выехать за пределы Москвы. За антиобщественное поведение. Думать надо. Думать!..

Полдня Платов пробегал по городу, добывая справки по поручению следователя УВД СВАО. После обеда вернулся в кабинет с твёрдым намерением сегодня больше не напрягаться. Но его планы разбил телефонный звонок.

— Левицкая в больнице, — сообщил Носов.

— С бешенством?

— С сердцем. Это она так уклоняется от проведения следственных действий. Проверить бы надо.

— Проверим, — заверил Платов.

За это дело оперативники взялись со всем энтузиазмом. Утром отправились в Большой Предтеченский переулок — в городскую клиническую больницу № 19. И сообщили кандидату медицинских наук Ефремовой, что в её кардиологическом отделении лежит преступница, обвиняемая по особо тяжким преступлениям.

— Нам её привезли по «Скорой», — заявила заведующая, строгая сухощавая женщина средних лет в белоснежном халате. — Сердечные боли, давление. Вот записи врача «Скорой помощи», — продемонстрировала она историю болезни.

— А вы ей сколько намерили? — спросил Шведов.

— Так, интересно, — пролистав историю болезни, произнесла завотделением. — Странная сердечная недостаточность. Пульс нормальный, и давление сто десять на восемьдесят. Это мы ей замеряли.

— Симулянтка?

— Похоже на то.

Платов взял с заведующей объяснение. Рисовалась следующая картина: утомившись ходить к следователю, Ирина вызвала «Скорую помощь», заплатила врачам деньги, и её свезли в больницу.

После визита оперативников Левицкую выперли из больницы за симуляцию. Но в ГСУ на ознакомление с делом она не добралась. На следующий день выяснилось, что она умудрилась лечь в госпиталь погранвойск ФСБ России в надежде, что уж оттуда её «мусора» не достанут. Однако Носов не постеснялся отправить запрос начальнику госпиталя. В результате и из этого лечебного заведения её вышибли в один миг.

Следующими в плане стояли оперативные установки по месту жительства обвиняемых. Платов со Шведовым взяли в ближайшем ОВД участкового и пошли с ним по соседям Левицких, ненароком, будто между прочим, интересуясь, как эти люди себя зарекомендовали. И пожалели, что не сделали этого раньше.

— Такая высокомерная, — укоризненно качала головой пожилая женщина. — Она ведь в тюрьме недавно сидела. Вышла. Видела я её вчера. Она во дворе интервью давала.

В другой квартире утомлённая бытом мать двоих детей пожала плечами:

— Эти соседи такие скандальные. Как вышли из тюрьмы, так вообще потеряли совесть. Вот пару дней назад пришли оба ко мне на ночь глядя с претензиями — мол, машину им поцарапали. А у нас машина уже неделю в ремонте. И ребёнок у меня кричит ночью — спать им не даёт. Рубен мужик неплохой в душе, но эта кикимора его всё подзуживает, подбивает на всякие гадости. А он с её голоса поёт. И пистолетом трясёт.

— Каким пистолетом?

— Газовым… Я аж испугалась — в пистолетах-то не разбираюсь. А он мне тыкает им, и дети рядом. А эта кикимора что-то злобно шипит. А Рубен говорит: мол, он из тюрьмы вышел и знает, как быдло на место ставить.