Сергей Тютюнник - Осколок в форме сердца

Чтоб не дымить в приемном, вышла на улицу. Васильев не видел, как она там курила, но почему-то был уверен, что курит не по-женски, а по-мужски, без изящества и манерного выпускания дыма, держа сигарету сильными пальцами с коротко остриженными ногтями. «Видно, операционная медсестра», – подумал Женя. Он слышал, что операционные медсестры не могут себе позволить длинные ногти.

– Вам нужно к хирургу, – оторвалась от журнала дежурная, закончив записывать. – Это знаете, как пройти… – и начала было рассказывать, как искать хирурга, но вернулась Феликсовна.

– Не надо объяснять, я провожу, – сказала она, задержав взгляд на Женькиной обструганной коряге-трости. – Все равно никого на приеме нет… Портфель оставьте. Вы сюда еще вернетесь…

Даже с помощью своей коряги Васильев шел с трудом. Под ногами похрустывали мелкие камешки.

– Я так поняла, что у вас осколочное? – спросила Феликсовна, искоса поглядывая на Женькины ноги.

– Под коленку. – Васильев рад был, что медсестра сразу заговорила. – Не сквозное… Пара осколочков, кажется.

– Значит, лежать будете у нас, в хирургии. – Феликсовна сделала паузу и тут же пояснила: – Я не из приемного. Просто девочкам помогаю.

– Я так и понял, что вы – операционная медсестра, – улыбнулся Женя, радуясь своему меткому попаданию.

– Почему вы так решили? – удивленно взглянула на него Феликсовна. Впервые Васильев увидел проявление ее эмоций.

– Да так, – замялся Васильев, стыдясь признаться.

Пауза. Хрустят камешки под ногами и «тростью».

– Вы наблюдательны, – опять уверенно и равнодушно заговорила сестра. – Вы догадались по моим рукам.

Она не спросила, она сделала вывод. И Женя промолчал, томясь вопросом: «Интересно, она когда-нибудь улыбается?»

– Вот в эту дверь, – кивнула головой Феликсовна. – Хирург выпишет вам направление. С ним вернетесь в приемное отделение. А там девочки вас переоденут и так далее… Счастливо! Я думаю, скоро мы с вами встретимся в операционной.

– Спасибо! – Васильев еще что-то хотел добавить, но медсестра уже удалялась на пружинистых полных ногах, высоко держа голову с соломенной скирдой волос.

«Конь, а не баба, – подумал Женя. – Как танк идет… Хотя нет. Скорее как БМП. Грузновато, но не без изящества…» И постучал в дверь хирурга…

Воздух операционной нокаутирующе ударил Васильева в нос. Медсестры, и среди них Феликсовна, позвякивали сверкающими инструментами. Врач, разглядывая на свет рентгеновские снимки Женькиного распухшего колена, диктовал:

– Операция несложная. Так что не волнуйтесь. Анестезия местная. Будет больно – скажете. Еще укольчик сделаем, подморозим. А то, я так думаю, повозиться придется.

– Возитесь, – бледнел Васильев, в его голове зашумело от запаха лекарств и страха. – Только ногу не отнимайте.

– Да зачем нам ваша нога, – повернулся к Женьке с улыбкой хирург. – «Костыль» свой отложите и раздевайтесь!

Феликсовна подошла к Васильеву, посмотрела испытующе в его затуманенные смятением глаза и улыбнулась:

– Раздевайтесь и ложитесь на живот, разведчик!

– Я не разведчик, – Женя стал расстегивать ядовито-синюю госпитальную куртку, – я артиллерист.

– Жаль, – не отводила взгляда Феликсовна. – С вашей наблюдательностью вам цены бы не было в разведке… Кстати, вы не обидитесь, если мы вас ремнями привяжем? Мало ли что…

– Привязывайте, чего уж там, – кряхтел Женька, укладываясь на стол и стесняясь своей наготы. – Надеюсь, после операции отвяжете?

– Посмотрим на ваше поведение. – Васильев не заметил веселую искру в глазах Феликсовны.

– Ну, что, артиллерист? Пли? – услышал он над собой стартовую фразу хирурга и вздрогнул от укуса шприца с обезболивающим…

– Терпишь? – спросил врач, кромсая Женькину плоть.

– Терплю, – цедил сквозь зубы Васильев, стараясь продемонстрировать Феликсовне свое мужество.

– Не ври, капитан, – утирая трудовой пот, выдохнул хирург. – Мы в тебе давно ковыряемся. Заморозка должна уже отходить… Ольга Феликсовна, воткни ему еще порцию. – И звякнул об миску вынутым из Женьки осколком.

– Вот спасибо за заботу, – кряхтел Васильев, кусая усы. – Осколки-то хоть на память отдадите?

– Все твои будут, – веселился хирург, запуская в развороченную ногу блестящую железяку.

– Не даром, конечно, отдадим, – вмешалась Феликсовна. – Мы вам – осколки, а вы нам – свою трость.

– Понравилась? – задыхался от боли Женька.

– Очень уж живописная палка… Где вы только такую корягу нашли? – При этих словах Феликсовны медсестры хмыкнули.