Александр Золотько - Под кровью — грязь

– С часик?

– Не размокнешь.

– Постоишь, постоишь, – зло поддержал Агеева Блондин, – не хрен отсиживаться за спиной.

Наташка молча двинулась к хибаре, обхватив плечи руками. Бес увидел, как дрожат ее руки и губы.

– Замерзла? – спросил Бес.

Наташка не ответила, только коротко взглянула на Беса, и тот вздрогнул. Ведьма. Бес явственно увидел, как в Наташкиных глазах плеснулось безумие.

– Я сейчас печку зажгу, – Бес отвернулся и юркнул в дверь. Убьет она меня. Или я ее замочу.

Бес присел на корточки возле печки и оглянулся через плечо – Наташка молча стаскивала с себя одежду. Мокрые волосы липли к бледному лицу.

Бес сплюнул. Как утопленница, блин, вампирша из ужастика.

– Нам нужно поговорить. – Палач еще раз указал пистолетом на стул.

– О чем?

– О тебе, обо мне… – Палач внимательно рассматривал этого парня, этого самого Александра Гаврилина.

– А мое мнение по этому поводу никого не интересует? Да и с каких это пор ты перешел в разговорный жанр? Просто конец света! Вице-президент банка берется за пистолет, а профессиональный убийца решает почесать языком с жертвой, – Гаврилин говорил почти спокойно, и это понравилось Палачу.

Гаврилин не производил впечатления человека испуганного. Он вел себя так, будто очень устал от всей окружающей его неразберихи. Это Палач понял, еще не входя в кабинет, послушав разговор из приемной. Поначалу он просто хотел войти вовнутрь и выстрелить. Потом действовать по обстоятельствам. Но говорили о нем, и это стоило послушать. Стоило.

Палач впервые в жизни услышал, как кто-то говорит о нем. Нет, не так. Кто-то впервые в жизни говорил о нем так, будто действительно знал, что движет им, Палачом. Этот Гаврилин чувствовал его, или, может, Палача так просчитали, что теперь каждый его шаг легко предсказуем?

– Ты что делал в кафе этим летом? – Палач чуть не поморщился от глупости собственного вопроса. Если Гаврилин теперь начнет спрашивать каким летом, в каком кафе, Палач потеряет инициативу в разговоре и ему, пожалуй, проще будет убить Гаврилина, чем возвращать разговор в прежнее русло.

– В кафе? – переспросил Гаврилин, – В кафе я наблюдал.

– За мной?

– Как оказалось, за тобой.

– Наблюдатель… – Палач произнес это слово медленно и бесцветно. Он знал о существовании наблюдателей и об их функциях. И эти функции ему очень не нравились… С недавнего времени. Потому что он и сам сейчас стал наблюдателем.

– Наблюдатель, – спокойно подтвердил Гаврилин. Очень спокойный человек, этот Гаврилин, подумал Палач. Ведь знает же, что Палач получил приказ на его уничтожение, минуту назад чуть не отправился на тот свет, но сидит спокойно, руки на коленях, пальцы… Вот пальцы немного не спокойны.

– За что решили убрать наблюдателя? – спросил Палач.

– А за что у нас вообще решают убрать человека?

– Не поверишь, но я никогда не интересовался причинами. Даже в голову не приходило, – Палач присел на край письменного стола. – Могу вот только представить себе, за что решили убрать меня…

– Я тоже могу только предположить.

– А наверняка?

– А наверняка знал только вот он, – Гаврилин кивнул в сторону лежащего у его ног тела Артема Олеговича, – но тут, как я подозреваю, шансов все выяснить нет.

– Думаешь, это он принял решение на твою ликвидацию?

– Он даже сам захотел привести этот решение в исполнение.

Палач скептически улыбнулся.

– Убить – да, собирался. А вот отдать приказ мне…

– Что-то не так? Тебе что, обычно приказ отдается лично заказчиком?

– Ну, он же тебе сказал, что не заказывал тебя.

– Мало ли… Что? Ты действительно полагаешь, что кто-то другой…

Палач пожал плечами. Кто конкретно приказывает ему, Палач не знал. И не мог знать. Да и не интересовало его это никогда.

– Зачем ему было врать? К тому же, приказ на твою ликвидацию я получил по резервному каналу. Не так, как все приказы с ноября. Вдруг сработал резервный канал связи, и я получил твою фотографию, с именем, фамилией, адресом дома и офиса, плюс все телефоны. А кроме этого мне было совершенно конкретно указано кто именно из моих… людей и как, и когда будет это делать.

– Кто, как и когда… – Гаврилин посмотрел на тело Артема Олеговича, потом поднял глаза на Палача, – Все?

– Что?

– Это все, о чем ты хотел со мной поговорить?

Палач помолчал. А о чем он действительно хотел поговорить? О себе? О смысле своей жизни? О чем?

– Как ты думаешь, Наблюдатель, зачем заварилась вся эта каша?