Александр Золотько - Под кровью — грязь

– А не слишком ли вы уверены? – еще бы ствол немного в сторону, еще бы на пару сантиметров, – Как вы можете ручаться за поступки другого, если сами меняете свои решения по несколько раз в день?

– Это ты о чем? – Артема Олеговича такое неожиданное обвинение застало врасплох.

– Вначале вы заявляете, что меня убьет ваш человек, что сами вы руки об меня марать не станете, потом вдруг решили все-таки собственноручно. Перед этим заявляете, что хотели перед моей кончиной со мной побеседовать, чтобы расставить точки над «i», а всего несколько часов назад меня во дворе поджидал Жук. По вашему приказу. Что же вас так лихорадит?

– Какой Жук?

– Только не нужно спектакля. Жук из группы Палача. А отдать этот приказ могли только вы. Убить некоего наблюдателя, Александра Гаврилина. Не понятно только, зачем такие сложности.

– Я не отдавал такого приказа, – сказал Артем Олегович, и Гаврилин по лицу его понял, что он говорит правду. – Ты что-то напутал.

– Ничего я не напутал. Все точно. Жук из группы Палача. И только вы…

– Заткнись, – лицо Артема Олеговича помертвело, – Заткнись, кретин. Я не отдавал такого приказа. В этом не было смысла. Я действительно хотел поговорить с тобой перед…

– Тогда кто? – Гаврилин качнулся вперед, ноги снова напряглись.

– Да какая разница! – Артем Олегович встал и прицелился Гаврилину в голову. – Для тебя нет никакой разницы.

Все, теперь можно прыгать, можно не прыгать, все. Эта мысль словно парализовала Гаврилина, в лицо бросилась кровь. Все, смерть. Все вокруг затянулось туманом, четко был виден только черный круг дула. Ствол на конце был немного потерт и отблескивал в свете настольной лампы.

Увижу пулю или нет, мелькнула совершенно дурацкая мысль. Закрыть глаза? Какая разница? Какая к черту разница, получить пулю в лоб с открытыми глазами или закрытыми.

Время замерло, и в нем, словно мошки в янтаре, застыли Гаврилин и Артем Олегович. И пуля, когда вылетит из ствола, будет лететь медленно, продавливая себе путь сквозь толщу застывшего мгновения.

Гулко, словно колокол, бухнуло сердце в голове Гаврилина. Чушь, сердца в голове быть не может, оно в груди, слева. Закрыть глаза…

Но глаза Гаврилин не закрыл, поэтому увидел, как вдруг качнулся пистолет, дуло резко пошло в сторону, вправо и вверх. Он увидел, как расширились зрачки в глазах Артема Олеговича, как начал приоткрываться его рот, но лицо вдруг застыло, и движение губ замерло.

Потом лицо стало отдаляться, потом вдруг все тело Артема Олеговича осело, он опустился на колени, будто собирался молиться, но не наклонился вперед, а откинулся назад и замер, опрокинув стул.

Гаврилин не мог оторвать взгляда от лица Артема Олеговича. Тело замерло, глаза смотрели в потолок.

Как хорошо, что Хорунжий вернулся вовремя. Как хорошо, подумал Гаврилин, не отрывая взгляда от убитого.

– Спасибо, Миша, – сказал Гаврилин.

– Не за что, и я не Миша.

– Что? – Гаврилин, наконец, поднял глаза и вздрогнул. – Палач?

– Узнал, – удовлетворенно сказал Палач и указал стволом пистолета на стул, – присаживайся на стульчик, нам нужно поговорить.

– Да вы что, с ума все сегодня сошли? – искренне возмутился Гаврилин.

Ангар был пустым и гулким. И холодным. Сквозь два разбитых окна под самым потолком ветер заносил капли дождя, и они били по сваленной посреди ангара жести то размеренным стуком метронома, то быстрой барабанной дробью.

Только две лампы из свисающей с потолка шеренги зажглись, когда Агеев щелкнул выключателем.

– Да, – сказал Стрелок, – а я только собирался подсушиться.

– Хреново, – оценил Бес, – это ж тут можно и кони двинуть, совершенно свободно.

– Можно, – сказал Агеев.

– Подарочек нам Крутой подсунул, – засмеялся Бес.

– Кто? – быстро обернулся к нему Агеев.

– Крутой.

– Это он сам так тебе представился?

– Не… это я его так сам называю, за глаза.

– А зовут его как?

Бес недоуменно пожал плечами.

– А какая на хер разница? Мне что паспорт его потребовать?

– Паспорт – не нужно. Ладно, об этом позже поговорим, – Агеев огляделся по сторонам. – Ты, Стрелок, пока покарауль, а мы…

– Чего это я? – насторожился Стрелок.

– А потому, что я так решил, – спокойно сказал Агеев, оборачиваясь к Стрелку так, что ствол автомата, висевшего на его плече, недвусмысленно посмотрел на Стрелка. Пальцы правой руки Агеева коснулись рукояти автомата и спускового крючка. – Еще раз объяснить?