Татьяна Рубцова - Поиски пропавшего без вести

Ольга же стала посреди каюты, оглядываясь. Она не привыкла к такой жизни, и все здесь подавляло ее: и белизна, и пластик. Она страшно волновалась о детях, звонила домой из аэропорта, из города, перед посадкой на судно. И только теперь она немного успокоилась и пришла в себя.

В ресторан они поднялись, только немного отдохнув и переодевшись. Многие столики были уже заняты, и они вчетвером прошли почти через весь зал, ища свое место.

На них не обращали внимания. Каждый был занят своей компанией и своим разговором. Мужчины здесь сидели разного возраста, телосложения и объединяло их только одно — они умели делать деньги. Но женщины их сопровождали чем-то похожие: молодые, длинноногие, с внешностью манекенщиц. Жены и любовницы; бывшие модели и артиски — они все были красивы, ухожены и умели держать себя, чтобы выглядеть сексапильно.

Ольга почувствовала себя на их фоне старухой, а Марина — серой мышью.

Но среди женщин в зале была одна: толстая, сорока лет, но старающаяся выглядеть молодой и желанной, особа, и при ней был юноша, мальчик, нарциссического вида, похожий на сына, но являющийся мужем. Была и еще одна странная пара. Марина поневоле задержала на них взгляд, видя геев чуть не первый раз в жизни, а Ольга даже не заметила их.

Играла музыка. Певица пела что-то латинское и страстное, лицо ее блестело, к гриму примешалась испарина.

Есть не хотелось, и все четверо ограничились легкими салатами. Поэтому, когда джаз-бэнд на эстраде заиграл легкое и танцевальное, все четверо встали из-за стола: Никитины легко и быстро, Олег после некоторого раздумья, и Марина — не сводя с него глаз.

Танцевать с одной рукой было трудно, и Олег делал это с нарочитой ленью, слегка согнув протез в локте. Марина легко подделывалась под него, тоненькая и гибкая, а Никитины просто обнялись и покачивались в такт.

Танцевальная площадка стала наполняться парами. Темп музыки усилился. Толстяки затряслись под музыку, и щеки их дрожали от быстрых движений, окрашенные мигающим светом в разные цвета; молодые и гибкие двигались хорошо и ритмично.

Никитин сдался первый, слегка задохнувшись. Ольга тоже с непривычки запыхалась и, возвращаясь к столику, тяжело дышала.

— А Олег и Марина молодцы, — проговорила Ольга, садясь лицом к площадке и расправляя платье.

— Хорошая пара. Они стоят друг друга, — Никитин оставил ее стул и прошел к своему.

— Олежка заслужил счастье.

— Конечно. Вполне. Марина славная девочка.

Никитин повернулся на стуле, глядя на них.

Все гости туристического лайнера «Есфирь» были русские, судно зафрахтовала российская туристическая компания, и странно, а, впрочем, уже привычно было слышать русскую речь здесь на средиземноморье. Все эти новые русские вели себя по-хозяйски, всячески показывая израильтянам, обслуживающим их: кто есть кто. Но многие из гостей лайнера были евреями по национальности, а многие из обслуги — русскими по рождению.

Поев, Никитины решили спуститься в каюты, и Олег с Мариной присоединились к ним. В каюте Константин Григорьевич развалился на своей постели, Ольга и Олег с Мариной расселись где придется.

— Ну, как первое впечатление? — Никитин обвел всех взглядом.

— Ничего.

— Пойдет.

— Мне нравится, — последней отозвалась Ольга.

— Ничего, поживем недельку, как белые люди, — усмехнулся Олег, ставший в этот миг очень похожим на своего старшего брата, каким Андрей был до пластической операции.

Катер «Сипай» отплыл от океанского грузового «Эль-Гиза» имея полный трюм огнестрельного оружия и взрывчатого вещества. Его капитан из понтийских греков Георгий Афанасиади, эмигрант из России во втором поколении, покачал головой, глядя в бинокль на морские просторы. Был он рослый, с большим тяжелым носом, нависавшим над бритой до синевы верхней губой. Смуглый и просмоленный, он был достойным потомком листригонов, бороздивших моря тысячи лет назад.

— Словно на бочке с порохом. Мы с тобой еще хуже камикадзе, дружище. Появись сейчас евреи — и мы в воздухе. Так и полетим к богу вместе с релингом.

— Что? — Андрей вскинулся на него, не понимая.

Капитан красноречиво стукнул рукой по деревянному заграждению, на которое опирался.

— А. Прикуси язык, братан, не каркай, — Андрей был всегда суеверен. — Доедем.

— В конце концов, риск — это наш хлеб.

— В точку.

— Израильтяне!

Андрей, бывший, как натянутая струна, вздрогнул.

— Лево руля, — закричал грек. — Если мы попадемся — мы трупы! Живее, ребята, живее, не облажайтесь.