Татьяна Рубцова - Поиски пропавшего без вести

Однако, к половине шестого все было готово: и стол, и дочь. Все, горячее, застыло в ожидании.

А когда обе семьи сели за стол: все раздосадованные и затаившиеся, оба мужчины и хозяйка с удовольствием выпили водки, чтобы снять напряжение. Потом как-то так получилось, что новые родственники заговорили о свадьбе, а молодые, посидев немного, тихо скрылись в комнате Марины, не договариваясь: сначала она, потом он.

Плотно прикрыв за собой дверь, Олег подошел к девушке, стоявшей у окна.

— Олег, — проговорила та, разглядывая его лицо, глаза. — Если ты делаешь это… сам понимаешь… лучше не надо. Я не обижусь.

Олег уже чувствовал, что любит ее, потому что к дружбе добавилось покровительство и желание защитить.

— Мне не нужна жалость, Олег.

— Мне тоже.

— Ты хороший парень, слишком хороший. Я в этом уже убедилась.

— Я люблю тебя, Марина, и если ты согласишься стать женой калеки, я прошу тебя выйти за меня замуж.

— Я… Олег…

— Ты… не хочешь?

— Хочу.

— Несмотря на то, что у меня только одна рука?

— Да, Олег.

— И тебе безразлично, что мой брат — бандит?

— Совершенно. А где он сейчас?

— Я не знаю, Марин, — Олег сел на стул, а девушка села на свою кровать, посмотрев на него снизу-вверх. — Никто этого не знает.

— Ты любишь его?

— Он мой брат. Он — единственный мой брат.

— А они кто тебе?

— В общем-то никто. Дальние родственники, — и Олег смешался, пожалев, что ответ получился небрежный. — Других-то у меня нет, а они такие хорошие люди. Просто чудесные. Оба. А дети, значит, мои племянники.

— Папа рассказывал, что у вас большая семья.

— Так получилось. Ольга и дядя Костя, они мне вместо родителей. Такого хорошего человека, как дядя Костя, я не встречал. А у Ольги я живу с 14 лет.

— Понимаю.

Марина сейчас готова была понять все. И словно не было в ее жизни страха, насилия и боли.

А счастливый Федор Матвеевич Золотарев подарил им к обручению путевку в турне по Средиземному морю.

Ольга и Никитин решили присоединиться к ним, оставив детей на срочно вызванную из Ферганы Ольгину маму.

Андрей проснулся с тяжелой после похмелья головой. Он открыл глаза и огляделся. Лежал он на невысокой и очень широкой деревянной кровати, и рядом, свернувшись, лежала девочка. Было ей 15 лет, она была худенькая и тоненькая, с крохотными грудями и смуглым точеным телом.

Вторая жена мусульманина Ахмеда Хабиба Азади. Андрей усмехнулся. Вчера закончился его трехдневный свадебный той с племянницей Дадахона. Правда, Андрей сильно подозревал, что это не так, и девчонка вовсе ему не племянница, а «седьмая вода на киселе», но уже одно то, что его женили хоть и на дальней, но на родственнице такого человека, означало, что он далеко продвинулся в жизни. Так далеко, что мог себе позволить две жены, кучу детей и дом в дорогом районе. Детей, к счастью, у него еще не было, но все остальное…

Андрей зевнул, потянулся и сел, совершенно не зная, как теперь ему делить свое высокое внимание между двумя малолетками. И как не допустить между ними новой драки. Вчера, когда его старшая жена 17 летняя Медина набросилась на 15 летнюю Айшу, он здорово растерялся.

Эти две девчонки, по его мнению, должны учиться в школе, играть на компьютере и ходить на курсы иностранных языков, включая и русский. А то говорил Андрей со своими правоверными на дикой смеси из нескольких языков и жестов.

Конечно же эта малышка, что спала, как мертвая, у него под боком, не слишком-то ему нравилась и порой он с тоской вспоминал белокожую блондинку Ольгу, но русских проституток он мог снимать десятками, так что жалеть не о чем. А жениться правоверному пристало только на правоверной, будь та хоть рабыней. Так написано в Коране, и эту книгу Дадахон любит читать Андрею вслух.

Андрей зевнул, встал и вышел из комнаты. Иметь две жены иногда бывает даже полезно. Пока одна дрыхнет с мужем, вторая готовит завтрак.

Молодая женщина, совсем девочка, маленькая и худенькая, напевала на пушту, жаря в казане маленькие шарики дрожжевого теста. По сути, она была просто глазастая персиянка из пушнитов. Андрей познакомился с ее братом в Газе, когда привез им оружие, тяжело раненого, привез его домой, остался у него до самой его смерти и не мог уже не жениться на его сестре.

Она даже ему нравилась, но совершенно не понимала по-арабски, а Андрей никогда не считал себя полиглотом. Арабский и английский, вот и все, чем он мог похвастаться за два года странствий, да и то с большой натяжкой. Язык пушту он осваивал с трудом, понимал его уже сносно, но говорил плохо, едва мог подобрать слова. В этих местах пользовались только разновидностями иранского языка, вобравшего в себя элементы арабского и индийского. Люди здесь жили одной расы, говорили на похожих языках, молились одному богу, но при встрече готовы были перерезать друг другу горло.