Сергей Гайдуков - Последний свидетель

— Он очень сердитый был, — встряла проводница. — Ко мне в купе ворвался, меня отшвырнул, я едва не упала!

— А к вам его за каким чертом понесло? — удивился Бондарев.

— Не знаю, — пожала плечами проводница. — Он ведь меня вытолкал. Что уж он там делал...

— Так. — Бондарев посмотрел в окно. Вдалеке виднелись огни ночного Новоудельска, рядом с вагоном горели фары санитарных и милицейских машин. — У вас должен был остаться билет этой девушки, что так таинственно исчезла...

— Принести? — вскочила проводница. Бондарев медленно кивнул, проводницу словно ветром сдуло.

Майор посмотрел ей вслед и вяло сказал:

— Бегай, не бегай — все равно уволят.

Женщина с пятнадцатого места вытаращила глаза, словно майор открыл ей какую-то страшную государственную тайну. Бондарев подумал, что эта пассажирка теперь надолго обеспечена темами для рассказов подругам. Это будет почище любого телесериала.

Проводница, шаркая тапочками по полу, вернулась гораздо медленнее, чем убегала к себе.

— Нету, — подавленно сказала она и развела руками.

— Чего нету? — спросил Бондарев.

— Ее билета нету. Пропал. Все билеты на месте, все... А этого нет...

— Не беда. — Бондарев поднялся с полки. — Зато ясно, чем занимался в вашем купе наш приятель. Пошли, — сказал он майору.

Когда они вышли из вагона, Бондарев отвел майора в сторону.

— Запоминай, — начал он. — Мне нужна фамилия этой пропавшей девчонки. Узнаешь, кто она. Узнаешь, где она живет. Куда она ехала. Найди ее сумку.

— А что она собой представляет? — спросил майор. — Она как-то связана с этим...

— Теперь связана, — кивнул Бондарев. — Не знаю как, но связана. Одновременно ищи нашего человека — фотография у тебя есть. И ищи девчонку. Я думаю, сейчас они оба там. — Он посмотрел в сторону Новоудельска. — Используй свой шанс.

— Хотите взглянуть на труп? — спросил майор. — Пуля в грудь. Предположительно, «ТТ».

— Пойдем посмотрим, — согласился Бондарев. Ему показали лежащее на носилках тело худощавого молодого мужчины азиатской внешности. Рот мертвеца был широко раскрыт, в уголках рта засохла слюна.

— Без документов, — сообщил майор. — В руке был зажат «вальтер» с глушителем. Хочу отправить его портрет и пальчики казахам на опознание. Как считаете?

— Верно мыслишь, майор, — сказал Бондарев и похлопал милиционера по плечу.

Он пошел к вертолету, думая о том, что его первоначальные опасения подтвердились: охоту за Шустровым вела не только его родная Контора, но еще и казахские бандиты. Да вдобавок эта девчонка...

Узлы запутывались прелюбопытные. Распутывать их до конца Бондарев не собирался. Это была не его работа. От него требовалось найти Шустрова и обеспечить его захват.

А уж что там встало между Шустровым и казахами, которые ездят на поездах только с «вальтерами» в кармане, — это их личное дело.

А уж что там встало между Шустровым и Директором... А между ними точно что-то было, иначе с чего бы Директор дважды повторил Бондареву:

— Живым он мне не нужен. Ты понял? Живым не нужен.

Бондарев сказал тогда, что понял. Но это было не совсем так.

К моменту, когда глаза Джумы неожиданно встретились с пристальным и настороженным взглядом Шустрова, казахский милиционер находился на грани нервного срыва. Он настолько устал, вымотался и обессилел, что готов был махнуть на все рукой, сесть на землю и сказать своим мучителям: «Хотите меня прибить? Давайте, только побыстрее».

Ничего не случалось в его жизни более унизительного, чем осознание того, что ты лежишь на полу бандитской машины, а в голове свинец от нижней челюсти до самого затылка, и поэтому никогда ему не поднять эту несчастную голову от пола. И на тебе стоят, словно на подставке, ноги двоих ублюдков, что развалились на заднем сиденье и покуривают травку.

Это было уже после Степного, когда «Крайслер» мчался вдогонку поезду. То есть Джума-то не имел ни малейшего представления о маршруте их движения. Он видел только ноги бандитов и потолок джиповского салона. Потолок был красивым. Ноги — не очень. Джип шел на предельной скорости, и Джума своей спиной и затылком ощущал каждую неровность рельефа. Он стал еще одной дополнительной рессорой.

Все это было так тяжко, что он закрыл глаза и попытался забыться, уснуть, чтобы хотя бы таким способом сбежать от кошмарной реальности. Но сон не шел, вместо этого перед глазами вставали картины, вполне сгодившиеся бы для какого-нибудь фильма ужасов, снятого на «Казахфильме». Джума вспомнил, как прошлым вечером стаскивал в яму один за другим трупы — русских и казахов, милиционеров и бандитов, знакомых и незнакомых. Его руки быстро стали липкими от крови, а он все носил и носил...