Илья Деревянко: Западня

– Нет! Нет! – испуганно замахал руками лидер «Моей хаты». – Я человек маленький, подневольный!

– То-то же! – К господину Чубсову вернулся былой апломб, слезы высохли, кожа на щеках приобрела «естественный» красновато-рыжий оттенок. – Необходимо действовать! – пристукнул холеным кулачком по столу главный бухгалтер. – Действовать безотлагательно и жестко! В противном случае нам конец! Снаружи время остановилось, но для нас-то оно движется! Сколько мы тут просидим, по-вашему, если не предпримем решительных мер?

Валентин Семенович, растопырив пальцы, выразительно потряс дряблым лицом: «Не знаю!»

– Вечность, вот сколько! – загробным голосом произнес Чубсов. – С голоду передохнем! Как пить дать!

– Ой, ма-ма! – Пораженный ужасной перспективой, Чернобрюхов съежился, словно проколотый воздушный шарик. – Ма-мо-чка!!! Не хочу с голоду!!! – оправившись от первоначального шока, яростно возопил он. – Лучше Егора Гайдова съедим или Новосвинскую! Они оба весьма упитанные!!!

– Думаю, до этого не дойдет! – покровительственно улыбнулся Борис Анатольевич. – Принесем «Гаранта» в жертву, по правилам [4] и... мышеловка распахнется!

Внезапно Чубсов замер, как охотничья собака, учуявшая дичь, жестом призвал Валентина Семеновича к тишине, на цыпочках прокрался к двери и рывком распахнул ее. В кабинет ввалился потерявший равновесие Боб Нелесовский, доселе плотно прижимавшийся большим волосатым ухом к замочной скважине.

– Ага-а-а-а!!! – тоном, не предвещающим ничего хорошего, протянул главный бухгалтер, окидывая коммерсанта кровожадным взглядом. – Подслушивал по обыкновению! А знаешь ли ты, мил человек, что делают с чересчур любопытными?!

– Таки-да! – нимало не смутился господин Нелесовский. – Однако прошу учесть, уважаемый Борис Анатольевич, я целиком и полностью разделяю ваше мнение насчет Ельцова!!! Всецело одобряю, готов содействовать!

Выражение чубсовского лица заметно смягчилось. Гневные складки на лбу разгладились.

– Разделяете, стало быть! – перешел на «вы» он.

– Таки-конечно! – заверил Боб. – Давайте работать вместе ради общего блага. Без моей помощи вам сложно будет осуществить задуманное. Кроме того, мы с вами одной крови! – Тут Нелесовский многозначительно прижал левую ладонь к сердцу большим пальцем вверх [5]. Окончательно подобрев, Борис Анатольевич ответил аналогичным жестом. То же самое машинально проделал и Чернобрюхов, хотя в тайных обществах не состоял.

– У меня есть предложение! – собравшись с духом, сказал он. – По поводу... э-э-э... подготовки э-э-э... жертвоприношения!

Чубсов с Нелесовским синхронно повернулись к лидеру «Хаты».

– Неужели?! – скептически усмехнулся Борис Анатольевич. – С каких, интересно, пор вы стали разбираться в мистике? Чудесное прозрение, да?!

– Момент истины! – тихонько захихикал коммерсант Боб.

– Я про другое, – пропустил мимо ушей колкости второй зам. – Я об ответственности за содеянное. Ведь потом, когда выберемся из западни, зарубежные партнеры Учреждения непременно заинтересуются деталями устранения директора. Кто являлся инициатором? Кто исполнителем? – Чернобрюхов выжидательно замолчал. Слово «ответственность» оказало на остальных заговорщиков сильное воздействие. Чубсов помрачнел, Нелесовский воровато забегал глазами.

– Ну и?.. – после длительной паузы задушенно спросил Борис Анатольевич. – Какова ваша идея? Конкретизируйте, пожалуйста.

– Необходима демократическая процедура, – с важностью начал Валентин Семенович. – Все должно выглядеть культурно! Сперва привлечем к подготовке мероприятия Гайдова. Как-никак первый зам! Договорившись с ним, соберем запертых в здании людей, обрисуем им ситуацию и в соответствии с нормами цивилизованного общества поставим вопрос на всеобщее голосование. Не сомневайтесь! Проголосуют единогласно! Жить-то всем хочется! Решение запротоколируем, соберем подписи... Таким образом ответственность разделится поровну, а главное, никто не сможет упрекнуть нас в антиконституционности! – Завершив монолог, Чернобрюхов высморкался и промокнул лысину найденной на столе салфеткой.

– Великолепная мысль! – майской розой расцвел Чубсов.

Нелесовский, осклабившись, покивал в знак согласия...

Егор Аркадьевич Гайдов, скорчившись в углу, безутешно рыдал. Жирное, блинообразное лицо первого зама было залито слезами и перемазано соплями. Одежда промокла до нитки. Рубашка с пиджаком от пота, штаны по иной, более «деликатной» причине. Егора Аркадьевича терзал лютый страх, объяснявшийся не только ставшими вдруг непроходимыми дверями, остановившимся временем, чудовищной фантастичностью происходящего... Господина Гайдова до глубины души тревожила проблема питания. Неизвестно, сколь долго продлится заточение, а запасов продовольствия в Учреждении нет! Не считая некоторого количества закуски в кабинете директора. А закуски-то кот наплакал!!! Будучи хроническим алкоголиком, Ельцов ел крайне мало, да и то через силу, по настоянию дочери. Спаленный спиртным желудок не желал принимать пищу. Егор Аркадьевич хоть и не обладал телепатическими способностями, не знал о «кулинарном» предложении, сделанном Чернобрюховым Чубсову, однако подозревал – дело чревато людоедством, и первым кандидатом на шашлык станет он!!! Уж больно толстенький, откормленный! Прям мечта каннибала! Новосвинская тоже, конечно, не дистрофичка, но он, Гайдов, моложе, а следовательно, более привлекателен в качестве жаркого. Неожиданно чья-то рука вкрадчиво дотронулась до плеча первого зама.