Андрей Дышев - Моя любимая дура

– Что-то я не припомню этой фамилии, – сказал я.

В службу спасения обратилось всего человек семь, родственники которых пропали без вести в районе схода ледника. Фамилии Мураш среди них не было точно.

– Дело в том, – стал объяснять Мураш, не смея сесть, пока я стоял, – что отец много лет назад ушел из нашей семьи, и я взял себе фамилию матери. Несмотря на это, у нас с ним сохранились очень теплые отношения. Все каникулы я проводил у него. Мы рыбачили, ходили по горам. Он у меня был поэтом и романтиком…

– Да, это замечательно, – согласился я, вежливо перебив Мураша. – А фамилия вашего отца?

– Семен Боциев.

– Семен Боциев, – повторил я, копаясь в памяти. – Но и этой фамилии среди пропавших без вести не было.

– Разумеется, и в этом нет ничего удивительного, – стал объяснять Мураш. – Последние годы отец жил в одиночестве. Новой семьей он не обзавелся, детей у него больше не было. Кто мог забить тревогу, когда он пропал? Я бы и сам никогда не узнал о его трагической гибели под ледником, если бы случайно не увидел репортаж по телевизору.

– А вы уверены, что за рулем этой машины был именно ваш отец?

– Конечно! Конечно! – с волнением произнес Мураш. – Он никому не доверял свою машину. К тому же он часто ездил по этой горной дороге. И меня по ней катал. «Смотри, Антон, – говорил он, – какие величественные ледники нависают над нами! Они похожи на небо, которое превратилось в лед!» Знаете, у него была такая поэтическая душа! Он очень часто стихи писал. Например:

Сильно сказано, правда?

Я с умным видом кивнул, хотя в поэзии мало что понимал.

– Печально, когда погибают такие одаренные люди, – сказал я и в этот момент был искренним. Мне жаль было этого робкого парня, который ежеминутно краснел, по поводу и без. – Но что мы теперь можем поделать? Надо смириться и пережить эту боль.

– Да, конечно, конечно, – кивнул Мураш. – Но вы знаете, как это трудно – все время быть в напряжении, все время сдерживаться, чтобы не расплакаться! Ведь у меня не осталось никакой памяти об отце! Даже фотографии нет. Только несколько стихотворений. «Ледники» и еще про скалы.

Ну, и так далее… Кстати, а этот номер, который вы нашли, он где?

– Все, что мы нашли, передали в местный спасательный отряд.

– Да, понимаю. Для отчета… Как бы мне хотелось побывать на том месте, где покоится тело моего отца!

Кажется, я начал догадываться, в какую сторону он клонит.

– Думаю, что это пока невозможно, – сказал я, стараясь вложить в интонацию как можно больше убежденности. – Ледник тает, он все время движется, и там не то что проводить спасательные работы, даже находиться смертельно опасно.

Лицо Мураша приобрело одухотворенное выражение. Глядя сквозь меня просветленными глазами, он дрогнувшим голосом произнес:

– Я не боюсь смерти. Она единственная, кому по силам соединить нас с отцом, – прошептал он и тотчас поднял лицо к потолку и часто заморгал. – Бедный папа! Я не могу даже положить на твою могилу букетик цветов. Какая душевная пытка! Какой нравственный астенизм!

Наверное, он тоже поэт, подумал я. Это наследственное. Но, увы, я ничем, ничем ему помочь не могу. Надо как-то выпроводить его из агентства. Я уже слишком долго торчу здесь. Печенкой чую, скоро сюда нагрянет милиция. Но как указать Мурашу на дверь, чтобы он не обиделся?

Пользуясь тем, что молодой человек все еще смотрит в потолок и страдает от нравственного астенизма, я незаметно набрал на мобильнике номер телефона, который стоял на моем рабочем столе, иначе говоря, позвонил сам себе. Телефон зазвонил. Я поднял трубку.

– Слушаю!.. Что, прямо сейчас? Так срочно? – бесстыдно говорил я несуществующему абоненту. – Понял, шеф! Выезжаю.

Я положил трубку, встал из-за стола и с сожалением взглянул на Мураша, мол, извини, друг, но мне пора.

– Вы хотите уйти? – встрепенулся Мураш, и его лицо приняло такое выражение, будто я намеревался совершить нечто из ряда выходящее, какой-то бесчеловечный поступок.

– Срочный вызов, – ответил я и развел руками.

– Это просто катастрофа! – пробормотал Мураш. – У меня безвыходная ситуация!

Он расстегнул пиджак, извлек из внутреннего кармана миниатюрный и дорогой мобильник и стал тыкать в клавиши.

– Сейчас я все устрою! – пробормотал он.