Андрей Дышев - Сладкий привкус яда

– А как ты это сделаешь? – спросил Родион. – Личность человека подтверждают документы, родственники и генный код, который, к сожалению, я не успел снять. И все! Документов у меня нет. Едва мы попытаемся сунуться к отцу, Столешко или Филя сразу отправят на тот свет. Дальше что?

Я ходил по комнате между трюмо и овальным кожаным диваном.

– Тогда я не знаю, – пробормотал я. – Правда, есть нецивилизованные способы. Например, выловить Столешко и методично отбивать ему почки – до тех пор, пока не сознается. Или просто убить его и растворить в серной кислоте. Никто не будет его искать, так как есть ты…

Я говорил страшные вещи и по взглядам Татьяны и Родиона понял, что переступил грань дозволенного.

– Мы же не звери, – сказал Родион. – К тому же не надо тешить себя иллюзиями – вылавливать Столешко тебе придется очень долго. Эта гадина половину наследства на личную охрану потратит.

– А сам ты что предлагаешь? – спросил я, когда у меня исчерпалась фантазия. – Ты нашел какой-нибудь выход?

– Конечно, – ответил Родион и, испытывая наше терпение, многозначительно повторил: – Конечно… Есть еще один человек, который может с легкостью доказать, что я Родион Орлов. Это моя жена.

– Жена?! – каким-то странным, нарочито равнодушным голосом повторила Татьяна. Было видно, что она неприятно удивлена. – Разве… разве ты женат?

– Без малого десять лет, – ответил Родион.

Меня удивила не столько эта новость, сколько реакция на нее Татьяны. Не надо было напрягать зрение, чтобы увидеть – ее покоробило известие о существовании женщины, которой принадлежало и сердце, и личная жизнь Родиона. Какая, казалось бы, разница ей, признавшейся мне в любви девушке, женат этот человек или холост? Ан нет! Значит, что-то потеряла, значит, где-то очень глубоко в ее душе теплилась почти абстрактная, ничтожная, но все же надежда на то, что она когда-нибудь составит пару этому молодому и обаятельному миллионеру.

У меня сразу упало настроение, просветлевшее небо моей души заволокли темные низкие тучи. Дальнейшее мое участие в разговоре было весьма условным. Я вроде бы все слышал, все понимал, к месту кивал или отрицал, но в мыслях вихрем носилась эта маленькая, нечаянная измена Татьяны, и я смотрел на ее профиль, на ее глаза, обращенные на Родиона, и испытывал малознакомую нарастающую боль, какая терзает только при утрате чего-то очень близкого и родного.

– Да, – охотно рассказывал Родион. – Это она, «садовница», Леда Клейборн. Этот образ глухонемой женщины я придумал для нее не только из-за языкового барьера – она почти не понимает по-русски. Когда мы ввязались в Игру, я понял, что Леда, как моя жена и наследница, здорово рискует жизнью. Потому решил, что ей опасно раскрываться.

Как раз в этот момент в комнату зашла садовница, то есть жена Родиона Леда Клейборн с миниатюрным сервировочным столиком, накрытым салфеткой. Она не могла не почувствовать на себе скрытые любопытные взгляды и, конечно, догадывалась, что речь шла о ней. Но женщину это не смутило. Напротив, как бы желая дополнить о себе впечатление, она очень мило улыбнулась мне и Татьяне, убрала салфетку и, расставляя по краям столика маленькие фуршетные тарелки, певучим голосом говорила:

– What do you prefer meat or poultry? Gin? Orange juice? Vodka? [16]

– Короче, ешьте и пейте все, что нравится! – перевел Родион.

Я вспомнил фразу, которую написала мне Леда на банкете: «Будет партия с танцем?» Оказывается, она дословно перевела на русский «Dancing party», что по-английски означает «танцевальный вечер», вот и получилась фраза, которую я не понял.

Татьяна сидела перед столиком с каменным лицом, не проявляя никакого интереса к Леде.

– Я есть не хочу, – ответила она, искоса глядя на то, как Леда кладет на ее тарелку ломтик холодной телятины в желе.

«Бесишься? – подумал я. – А положил бы этот кусок Родион – съела бы и тарелку вылизала».

– Никто, кроме вас и, естественно, отца, про Леду не знает, – сказал Родион. Тон этой фразы был не к месту двусмысленным и назидательным. Подняв бокал, он пригласил меня выпить джина. Я налил себе водки.

– В таком случае, – сказал я вместо тоста, – проблема исчерпана. К Панину надо ехать немедленно.

– Проблема не исчерпана, – возразил Родион и выпил. – Дело в том, – продолжил он, закусив усатой красной креветкой, – что сначала следует доказать, что эта женщина – Леда Клейборн, а не Маша Степанова, и что она – моя жена. Значит, снова все упирается в документы, в паспорта и свидетельство о браке, которые находятся у Столешко.