Александр Мазин - Право на месть

– Да,– прошептал белый, как простокваша, Симаков.

– А теперь лезь под грузовик и сиди там, пока твоя команда не спустится!

Симаков на четвереньках полез под грязное брюхо фургона.

Это не было еще одним унижением. Ласковин не хотел, чтобы «послушник» увидел машину, в которую сядет Андрей. И его заложницу.

Как ни хотелось Ласковину побыстрее добраться до похитителей, пришлось потратить час на то, чтобы отвезти пленницу на Блюхера. Таскать ее с собой было, по меньшей мере, неразумно.

В подъезд они вошли, не привлекая лишнего внимания. Дозор старушек отсутствовал: час сериала.

В квартирке Ласковина до сих пор ощущалось присутствие Наташи, хотя уехала она почти четыре часа назад. И было чисто, впервые за несколько месяцев. Но и Андрей, и его пленница не обратили на то внимания.

Ласковин отыскал в кладовке обрывок лодочной цепи. Вкупе с велосипедным замком – вполне удовлетворительные кандалы. Андрей бросил на пол спальный мешок, приковал пленницу за лодыжку к батарее отопления, убедился, что до телефона ей не добраться, и до других нежелательных предметов – тоже. Но на всякий случай заставил свою заложницу проглотить двойную дозу снотворного. На изнервничавшуюся женщину это подействовало, как удар «демократизатором» по макушке. Вырубилась минимум на восемь часов. Теперь следовало позаботиться об оружии. Его браунинг, пятнадцатизарядный ГМ НРПА «тейшт»,– превосходная вещь, но слишком шумная.

По ассоциации с цепью Ласковин вспомнил о нунчаках, но решил, что они слишком громоздки. Зато отнятый у вампира трехлезвийный нож был идеален. В сложенном виде – чуть больше пятнадцати сантиметров, в торце – колечко. Дерни посильней – оружие раскроется с еле слышным щелчком – и три стальных «когтя» к вашим услугам. Еще Андрей прихватил маленький фонарик. Пригодится.

Найти дом и подъезд, о которых говорил «послушник» Симаков, оказалось задачей не из легких. Если бы не «жопа», Ласковин не нашел бы его никогда. Но замечательный образчик настенной живописи алел на грязно-желтой стене как истинный символ бытия.

Обследовав двор, Ласковин с огорчением убедился, что выход из него только один. Но – вполне подходящий. Темная, заваленная мусором дыра, выводящая на соседний двор, к грудам мокрых картонных ящиков.

В подъезде пахло кошачьим дерьмом и человеческой блевотиной. Тусклая лампочка. Две двери. Одна – заколочена, вторая – без номера и звонка. Нечто вроде дворницкой.

Андрей вышел из подъезда и без труда нашел соответствующие безымянной двери окна. Два. С решетками. Шторы плотно задернуты. Звук включенного телевизора.

Подтянувшись на руках, Андрей попытался заглянуть в щель между шторами, но неожиданно решетка, на которой он повис, начала выворачиваться из стены. Ласковин быстро выпустил прутья и оказался на земле. Извилистая трещина прорезала грязную пупырчатую стену. Если рвануть посильнее, решетка наверняка выскочит. Вместе с ней здоровенный кусок штукатурки. Шумновато выйдет.

Шаги. Ласковин отступил в тень подъезда.

Ложная тревога. Какая-то женщина торопливо пересекла двор и юркнула в соседнюю подворотню. Андрей мысленно ей посочувствовал. Местечко еще то. Чтобы ходить здесь в темное время, газового баллончика маловато. Да и есть ли у бедняжки газовый баллончик? Удивительна косность среднего петербуржца. Средства защиты, тот же самый безлицензионный «Удар», можно купить, и недорого (жить – дороже), в десятке магазинов, однако ж…

Ласковин еще раз поглядел на решетку и решил не рисковать. То есть рискнуть и попытаться войти через дверь.

Первым делом он избавился от света на площадке. Не пришлось даже лампочку разбивать – выключатель оказался рядом. Затем отстучал на двери пару тактов «Похоронного марша». Вполне конспиративный код. И многообещающий.

Но взять на хапок не удалось.

– Кто это? – осведомился изнутри мужской голос. С большим подозрением осведомился.

– Я,– честно сказал Ласковин. И добавил: – Открывай, брат. Ужин пришел.

И приготовился вышибать дверь: слишком уж дешевая покупка.

Но тот, кто внутри,– купился.

Дверь со скрипом отворилась. На пороге стоял квадратного телосложения мужик и подслеповато щурился в темноту.

– Заходи,– сказал он.– Я думал, ты к двенадцати…

Что он думал кроме этого, Ласковин не узнал. Потому что пробил май-гери в обтянутую джинсами выпуклость. Даже очень толстая джинсовая ткань – неважная защита от май-гери. Даже если удар в четверть силы – Ласковин не собирался сделать квадратного евнухом. Пока не собирался.