Александр Золотько - Мент для новых русских

– А вдруг…

– Не бывает, – решительно сказал Гринчук и перевернул венок. – Вы, батюшка, детективы читаете?

– А что? – с трудом присаживаясь на корточки возле капитана, спросил священник.

– Ну, там, дедуктивный метод…

– В юности, бывало…

– Так вот, как говаривал в книгах о себе Шерлок Холмс, это же элементарно!

– Окстись, служивый! Не говаривал этого в книгах Шерлок Холмс, в фильме только…

– Ну? – рассеянно удивился Гринчук, – Кино тоже в юности смотрели?

– А вот я тебя за уши, – пообещал отец Варфоломей.

– Не нужно. Я ими, можно сказать, работаю. Приношу свои извинения. Больше не буду. Вы сами рассудите, зачем ставить еще одну мину, если все испугаются уже после первого пшика? Хотели бы взорвать высокое собрание – вы бы уже, святой отец, здоровались с Господом нашим, а братва разбиралась бы с чертями.

– А если это не по Гирину душу, а чтобы кладбищу, или церкви святой?..

– Ага, жидомасоны, иезуиты… Или в похоронном бизнесе началась такая конкуренция? – продолжая говорить, капитан аккуратно приподнял злополучный венок. – И похоронная контора «Нимфа» разослала своих боевиков по конкурирующим кладбищам…

– Злой у тебя язык, капитан.

– Да и сам я не подарок. По ночам, вы, батюшка, не поверите, шерстью покрываюсь.

– Типун тебе!

– Во-во! А потею как! – сказал Гринчук, продолжая рассматривать венок.

– Ну что там у тебя? – нетерпеливо тронул его за плечо священник. – Ноги уже болят, сидеть не могу.

– Что и ожидалось, – капитан указал пальцем, – шуточка из серии дружеских розыгрышей.

– Я без очков и не вижу ничего, о Господи! – отец Варфоломей схватился за спину, с трудом, закряхтев, выпрямился.

– А дальше пусть наши доблестные саперы действуют! Вон, кстати, и они, – Гринчук тоже встал, потянулся. – Мне бы с вами, святой отец, поболтать.

– Свидетелем меня, что ли, надумал сделать? – недовольно спросил священник.

– А жизнь сейчас такая, батюшка, или свидетелем, или пострадавшим, или подозреваемым. Или, еще хуже, ментом. Так что вам еще повезло.

– Гринчук, привет! – поздоровался подошедший сапер.

– Привет, Володя!

– Чего тут у нас?

– У вас? Дружеский розыгрыш. Привет от пиротехников Китая. В этом венке. Что там дальше – не заглядывал.

– Полагаешь?

– И ни хрена я не полагаю, Володя. Всех умных в саперы отправили, а нас – в опера. Так что, вы тут решайте свои технические проблемы, а я пойду вот со святым отцом пообщаюсь. Пора уже, знаешь, и о спасении души подумать. На пенсию пора.

– Задрал ты уже всех этой своей пенсией! – засмеялся сапер, – как это ты умудрился в тридцать семь лет выслужить срок?

– Ну, здрасьте, а в спецназе, между прочим, год за полтора. Я ведь отмахал…

– Точно, извини – забыл. А теперь – свободен, капитан. У тебя пенсия, а мне еще работать и работать.

– Если что, я у батюшки.

– Только, ты, Юра, особо губу не раскатывай, – сказал священник Гринчуку, когда они медленно пошли от могил к церкви, – я ни у кого в стукачах не был и на старости лет не собираюсь.

– Упаси Бог, батюшка, как можно? Нашей структуре и в старые-то советские времена духовенство вербовать не разрешалось. Этим всегда занималась госбезопасность, – Гринчук присел, уворачиваясь от подзатыльника, – а вот рукоприкладство – не наш, и, насколько я знаю, не ваш метод.

– Метод, метод, – пробурчал отец Варфоломей, – дожился на старости лет. Какой-то мент в глаза может любую гадость сказать. Сейчас как погоню…

– Не нужно гнать. Я уже переродился и исправился. И почти наставился на путь истинный…

– Лизать тебе в аду сковороду раскаленную, за слова свои дерзкие!

– Только не надо угроз. Не надо. Мне и так страшно. Так страшно, что иногда хочется смеяться, – Гринчук остановился.

– Чего стал? Пошли в дом.

– Давайте лучше вон там, на лавочке, – серьезно предложил Гринчук.

– Чего так?

– Чего? – Гринчук тяжело вздохнул, – А если врать придется? Если мне придется врать перед иконами? Лишний грех…

– На лавочке так на лавочке, – согласился священник, – не поймешь тебя, раб божий, когда ты серьезно говоришь, а когда словоблудством занимаешься.

– Я и сам не пойму. Присаживайтесь, батюшка.

Отец Варфоломей сел на лавку, прикрытую от солнца и посторонних взглядов кустами сирени, и с блаженной улыбкой откинулся на спинку:

– Хорошо-то как.

– Хорошо, – поддержал его Гринчук, присаживаясь рядом.

– Ладно, – чуть помолчав, провозгласил батюшка, – чего сказать хотел?