Александр Золотько - Почерк дракона

Отсюда я делаю вывод, что у тебя были инструкции по моему поводу. Ты их получил, прежде чем занялся мной. Верно?

Алексей прошел по комнате, не отвечая на вопрос.

– А я ведь даже не спросил у тебя, что ты думаешь о бумажном драконе… – Шатов вздрогнул, увидев, как резко бросилась краска в лицо начальнику службы безопасности. И охранник, стоявший за спиной у Шатова, вдруг затаил дыхание. Или Шатову это только показалось?

– О каком драконе? – переспросил начальник.

– О бумажном. Вырезанном из бумаги и подброшенном к телу Кости Шкира. Нет?

– Ты что…

– Не начинай заново задавать дурацких вопросов, – посоветовал Шатов, – кто, зачем. Будь мужиком и внятно скажи, что был таковой дракон у господина Башкирова. И вы все почему-то до всерачки перепугались этого самого дракона. Так?

Начальник ничего сказать не смог. Он набрал воздух, открыл рот, потом замер и воздух резко выдохнул. Глаза его впились в лицо Шатова.

– Чего уставился, голубчик? Или ты сейчас мне скажешь, что знать ничего не знаешь и ведать не ведаешь? Вот и получается, что ты не крутой перец, а последняя шестерка, – Шатов оглянулся на охранника и поправился, – предпоследняя шестерка.

Распахнулась дверь, вошел второй охранник:

– Михаил приехал, приказал этого в гостевую отвести.

– Вот видишь, – сказал Шатов, – отвести. В гостевую. Это значит, что я гость. И не у тебя, козла, а у…

Закончить фразу Шатов не успел. Алексей ударил. Шатов отлетел к охраннику, тот толкнул его вперед, и Шатов снова налетел на кулак начальника.

– Мать, – простонал Шатов, упав на колени.

– В гостевую его, – приказал начальник службы безопасности и вышел из комнаты.

Шатова подхватили и потащили следом. Самостоятельно переступать ногами Шатов смог только в коридоре второго этажа. Охранники остановились перед дверью. Один продолжал держать Шатова, а второй открыл дверь:

– Куда его?

– Пусть входит, – разрешил голос из гостевой комнаты.

Шатова подтолкнули. Он шагнул, покачнулся и вцепился рукой в дверь.

– Проблемы? – спросил тот, кто стоял посреди комнаты.

– Уже почти нет, – пробормотал Шатов, – все хорошо, мы идем самостоятельно. Шаг за шагом. Степ ту степ. Есть такой прием в журналистике, автор вводит читателей в тему статьи шаг за шагом. Поэтапно погружает его в атмосферу всего происходящего. Вот только меня немного слишком глубоко погрузили. И резко. Слишком резко меня погрузили…

– Помочь?

– Не нужно, все нормально. Без этих сопровождающих я свободно обойдусь. Мне без них будет немного больно, но с ними было больней, – Шатов закрыл за собой дверь.

– В кресло присаживайтесь, – предложил молодой мужчина лет тридцати пяти.

– Благодарствуйте, – Шатов осторожно опустился в глубокое кожаное кресло. – Представляться не будем?

– Отчего же? Пренепременно будем представляться, меня вот зовут Михаилом, – Михаил сел в кресло напротив Шатова, – а вас, как я прочитал в удостоверении, зовут Евгением Шатовым.

– Совершенно верно, – Шатов застонал, безуспешно пытаясь устроиться поудобнее, – бить не будете?

– За кого вы меня принимаете? – удивление на лице Михаила было глубоким и искренним, переходящим в негодование, – только беседа, живая искренняя беседа. Для затравки предложу вам выпить… Или попить. Закурить?

– Нет, спасибо, я уже прикурил. В подвале.

– А, в подвале… – протянул Михаил, – понятно. Тогда просто приступим к беседе. Зачем вы вообще приехали в клинику?

– Не поверите, – устало улыбнулся Шатов, – задать пару вопросов.

– Не может быть, – изумился Михаил.

– Вас, кстати, как фамилия? – спросил Шатов.

– В статью вставить хотите?

– Нет, просто интересно.

– А фамилия у меня Хорунжий. Михаил Хорунжий.

Шатов прикрыл глаза, вспоминая:

– Не помню такую фамилию.

– Я и не стремлюсь к известности, – улыбнулся Хорунжий.

– Ну да, понятно, при вашем роде деятельности… – понимающе кивнул Шатов.

– А какой у меня род деятельности, по-вашему? – приподнял правую бровь Хорунжий.

Шатов пошевелил пальцами в воздухе:

– Нечто вроде тутошнего подвала…

– Стыдно, господин журналист, стыдно, – возмутился немного картинно Хорунжий, – такие скоропалительные выводы для такого серьезного журналиста… Вы же серьезный журналист?

– Ну…

– Не нужно скромности, вы серьезный журналист серьезной газеты… – Хорунжий сделал паузу, – насколько это вообще возможно в нашем любимом городе.

– Слабенький комплимент.