Александр Золотько - Игра втемную

5 марта 1995 года, воскресенье, 10-00, Москва.

– Извините, что вызвал вас в выходной, Виктор Николаевич, но я только что получил информацию из Сараево по операции «Союз», – Александр Павлович внимательно смотрел в лицо собеседника, но никаких эмоций не заметил. Виктор Николаевич молчал, ожидая продолжения.

– Явка, на которую должен был прибыть Скат, подверглась нападению. Хозяин явки был обнаружен мертвым. Его убили ножом, имеются следы пыток. Причем, похоже, что убили его в то время, когда на явке должен был находиться Скат. Его следы не обнаружены. Как вы полагаете – это связано с провалом Доктора и его связника?

– Не думаю. Ни Доктор, ни его связной адреса не знали. Это начало маршрута отхода по варианту «Север», который был подготовлен специально для Ската. Адрес был известен всего трем лицам, двое из которых сейчас находятся в этом кабинете.

Александр Павлович задумчиво вертел в руках очки, искоса поглядывая на Виктора Николаевича.

– Вам не кажется, что Балканская часть «Союза» наталкивается на сильное противодействие?

– Ну, зато в Чечне нам пока сопутствует удача. Такое впечатление, что кто-то сосредоточил все усилия на Балканах.

– Вас это настораживает?

– Естественно, мои аналитики определяют место акции в районе Кубань—Дон, а с Балкан туда добраться достаточно сложно. Оперативная база должна быть в Чечне.

– Она может быть и на Балканах. В Чечне может быть создана промежуточная база. Так, во всяком случае, говорят мои аналитики, – Александр Павлович сделал акцент на слове «мои». – Я бы рекомендовал вам все-таки сосредоточить основные усилия на Балканах. Перебросьте туда подкрепление и активизируйте местную сеть.

– Хорошо, – сказал Виктор Николаевич. – У вас больше нет никаких сведений по Скату? Он должен был выйти на связь сразу после посещения явки.

– Пока ничего. Остается только ждать. Так что вы, Виктор Николаевич, пока можете отдыхать – все-таки воскресенье.

– Обязательно, вот только поработаю немного и сразу отправлюсь отдыхать, – Виктор Николаевич пожал руку хозяину кабинета и вышел.

Александр Павлович еще раз перечитал сообщение из Сараево и поморщился. Первый сбой – перестрелка на явке и никаких следов Ската. Но что самое странное – Виктор Николаевич никак не отреагировал на информацию о провале явки. Неужели и правда в Сараево успели чисто прибрать в квартире? В таком случае вы, Виктор Николаевич, допустили большой прокол. К сожалению, не фатальный. Но все впереди.

Виктор Николаевич решил пройтись пешком. Машина ушла вперед, а Виктор Николаевич не торопясь прошел до ближайшего сквера и присел на скамейку.

– Может быть, не стоило демонстрировать такую неосведомленность? Это не ваш имидж.

– А вы, Миша, не рассчитывайте на то, что я вас не заметил. И внезапное появление перед начальством – не лучший путь к карьере, даже в нашей системе. Завтра я получу новые сведения из Сараево и мы вместе с Александром Павловичем будем поражаться такому сбою в системе информации. А Скату сообщите, что он может действовать автономно. И жестко. Хотя это он и сам знает. И действует. Нам нужен лагерь. Пусть идет к нему. И переключите на него группу наших добровольцев.

5 марта 1995 года, воскресенье, 12-00, Москва, улица Новокузнецкая.

К дому Листьева мы, несмотря на отсутствие транспорта, попали, как и планировали, к одиннадцати. Обычная пятиэтажка, масса проходов во все стороны – видно, реконструировали район и снесли двухэтажные недомерки.

Во дворе переносное ограждение, милиция, толпится народ. Количество людей не идет ни в какое сравнение с толпами, что были возле Останкино и на Ваганьковском. Куда как меньше, но в большинстве своем это жители близлежащих домов, для которых за последние три дня этот двор стал чем-то вроде клуба. Обнародование портретов предполагаемых убийц начало давать результат – многие в толпе уже делились подробностями встреч с преступниками. Женщина лет сорока пяти столкнулась с ними накануне во дворе, а потертого вида старик, оказывается, с одним из них сидел за столом в пельменной. «Если бы я тогда знал!» – с сожалением и совершенно серьезно жаловался старик. Я представил себе наемного убийцу, накануне убийства подкрепляющегося в пельменной, и в который раз поразился нашей общей наивности.

В подъезд я не пошел, достаточно, что туда прорвались Носалевич и Парамонов. Я прошелся по двору и вокруг дома. Дом как дом, двор как двор. Единственное, что давало некоторую его элитность, так это пристроенный снаружи к пятиэтажке лифт, которым, кстати, Листьев в ту ночь не воспользовался. В статьях об убийстве, которых очень много появилось в газетах, и в выступлениях по телевизору не сообщали практически никаких подробностей – и это естественно. Милиция – она везде милиция, что у нас, что в Москве – делиться информацией не торопится ни с кем, в том числе, с прессой. С ней, кстати, в первую очередь. Ну и совершенно незачем ей информировать широкие круги общественности. Общественности достаточно и портретов, которые опубликованы во всех газетах. Бдительность народа – орудие, в силу которого продолжает этот самый народ верить, одно из самых могущественных орудий, направляющих действия этого самого народа.