Александр Золотько - Игра втемную

Хоть самочувствие мое улучшилось, но коротать день я предпочел в горизонтальном положении. Тем более, что для выполнения задуманного мне нужно было немного прийти в себя. Набраться сил. Я спокойно лежал на своем диване, переваривая одновременно завтрак и события прошедшего дня. Завтрак переваривался значительно лучше. А вот воспоминания о вчерашнем дне вызывали приступы тошноты и слабости.

Можно было поверить в глобальность происходящих событий, можно было понять, что всяческие организации ведут на территории Украины и моего города между собой борьбу. Но убедить себя в том, что на моей достаточно скромной особе сошлись интересы чуть ли не государственные, было очень и очень сложно. И вместе с тем, слишком убедительно все это выглядело. Слишком убедительно и однозначно. Сережа Парамонов! Вот в это было особенно трудно поверить. Мы никогда не были особенно близки, ни на службе, ни после нее, но что-то заставляло меня поддерживать с ним отношения. Или кто-то. Неужели еще там, в Польше, он начал постукивать в особый отдел? Тогда многое становится понятным. Даже то, каким образом наш особист узнал о той драке, в результате которой я лишился должности заместителя командира взвода и сержантских лычек. Ах ты ж, радость моя, Сережа Парамонов! Так это ты отрегулировал мою биографию таким образом. Из-за этого забавного случая я не получил рекомендации для поступления на подготовительные курсы университета и поступил на вечернее отделение. А там познакомился со своей нынешней женой. Второй узловой момент моей биографии – военное училище и стук Сережи Парамонова.

Теперь, когда немного прояснилось, кто принял участие в моих недавних свершениях, в полный рост поднимался вопрос, зачем он это сделал. Вчера, на ночь глядя, я попытался себе это представить, но сил не хватило. За ночь мои мозги, проработав в контролируемом режиме, выдали некоторые рекомендации, и утром я решил придерживаться этих рекомендаций.

Пункт первый моей повестки дня должен был прибыть самостоятельно с минуты на минуту. И я ждал его с нетерпением.

Петров явно хотел чего-то от меня добиться. Не зря он столько времени потратил на переговоры с контуженным журналистом. Очень настойчиво регулировал меня в направлении, ведомом только Петрову и его начальству. И, судя по всему, преамбулу он уже закончил. Сегодня можно ожидать основной части.

В дверь, наконец, позвонили. Я встал с дивана и неторопливо прошествовал к двери. Перед тем, как открыть замок, изобразил на лице гримасу, которая должна была свидетельствовать о не очень хорошем самочувствии. За дверью, как и ожидалось, стоял Петров.

– Доброе утро, Александр Карлович! – бодро и жизнерадостно приветствовал он меня. – Разрешите войти?

– Входите, – как можно кислее пригласил я и, не оборачиваясь к нему, прошел на исходную позицию в свою комнату. Я буду лежать, а Петров пусть изображает из себя посетителя больного.

– Вы не очень хорошо выглядите, – заявил Петров, усаживаясь в кресло. – Мне вчера показалось, что вам удалось легко отделаться, а сегодня я вижу: не все так просто.

– Знаете, что я вам скажу, Сергей Сергеевич, – начал я, но Петров меня прервал.

– Не знаю, но выслушаю вас с удовольствием.

– Вы вчера устроили мне такой допрос, что и без участия тех троих доброжелателей я бы сегодня был не в очень спортивной форме. Надо же иметь сострадание к больному и покалеченному человеку, даже если он вражеский шпион. Вам никогда не говорили, что наши герои-следователи при допросах обходятся без пыток? Это же не наш метод.

– Я так давно учился всему этому, что начисто все перезабыл. По-моему, мы с вами вчера просто побеседовали «за жизнь». Я и в мыслях не имел никакого насилия. Честное пионерское!

– Это ваша версия произошедшего вчера. Моя версия выглядит несколько по-другому. Сегодня вы опять приперлись меня пытать?

– Мне вчера показалось, что вы сами хотели мне задать некоторые вопросы. И я пришел сегодня на них ответить.

Приблизительно так я себе это и представлял. Убедившись вчера, что я не особенно склонен отвечать на вопросы, Петров должен был неизбежно попытаться заставить меня задавать вопросы. Я сам иногда пользуюсь этим приемом, когда нужно раскрутить на информацию особенно несговорчивого товарища. Получив возможность задавать вопросы, тот, кто молчал как зарезанный, становится подозрительным и от того болтливым. Чем дольше он спрашивает, тем больше выбалтывает. Стало даже немного обидно. Так дешево меня покупает Петров, так дешево меня оценивает как оппонента. Но нужно пользоваться тем, что есть. Там более, что я приготовил несколько вопросов, специально по этому поводу. На этом этапе наши интересы с Петровым совпали.