Виктор Гончаров - Записки наемника

Иногда дорогу преграждают проволочные растяжки, на которых висят трубы в железобетонном лотке. Мне приходится протискиваться через эти растяжки или же разгибать их настолько, чтобы возможно было пролезть. Скорее, скорее. Сейчас журналисты выйдут из полиции, сядут в автомобиль и уедут. Десять или двадцать метров пути показались мне доброй сотней. Наконец-то я выполз в коллектор. Вонь невыносимая. Впечатление такое, что горожане сбрасывают в канализацию дохлых собак и кошек. Заткнув нос рукой, пробираюсь к бетонной ячейке, где расположен люк. Сквозь щель пробивается слабый свет. Надо рисковать. Напрягшись, надавливаю люк головой, придерживаю руками и осторожно сдвигаю его в сторону. Выглядываю. Прямо перед собой за джипом вижу две пары ботинок. Это – часового и кого-то еще. Громко и непринужденно разговаривают. С моей стороны улица пуста. Джип настолько близко стоит к броневику, что водителю броневика почти ничего не видно. Собеседник часового неожиданно быстро уходит в здание, а часовой слишком медленно плетется к двери. Я вонзаю кинжал в шину. Проколоть хотя бы два колеса. У них только одна запаска, помещенная под красивым металлическим диском. Воздух с шипением струится из-под лезвия кинжала. Часовой как ни в чем не бывало топчется возле двери. Если водитель броневика не спит, он слышит это предательское шипение.

Проходит минута, другая. Джип заметно осел на переднее левое колесо. Вонзаю кинжал в другое колесо. Тут часовой, потоптавшись, неожиданно исчезает за дверью. Этих мгновений мне хватило, чтобы полностью посадить джип на обода. А сейчас – скрыться.

…Когда журналисты обнаружили проколотые шины, началась беготня. Старший по чину полицейский распекал часового. Водитель броневика вылез из своего убежища и чесал в затылке, совершенно как русский. Журналистов вначале посадили в броневик. Девушку-журналистку – в первую очередь. Потом началось самое интересное. Владелец джипа, толстый немец, поскольку ругался он до того громко, что я внятно расслышал его «доннер-веттер», тоже журналист и хозяин джипа, заупрямился, и стал доказывать, что никуда без своего автомобиля не поедет. Он вылез из броневика, а за ним и все остальные, в том числе и девушка. Появились вооруженные боснийцы и начали прочесывать близлежащие дома. Я заблаговременно перелез на обгоревший чердак, но боснийцы проверили только нижние этажи, а перелазить через рухнувший пролет лестницы не захотели. Очевидно, они решили, что шины проколол кто-нибудь из местных жителей, обозленный войной и голодом.

Журналистскую группу увели в полицейское управление, а потом, спустя часа два, уже в полной темноте, я услышал их голоса. Их повели на ночлег. Пришло время действовать.

Я осторожно спустился, бесшумно вышел из подъезда. Напротив блестел огонек сигареты часового. Ну и порядки, он курит на посту! Скрываясь за деревьями, я начал догонять журналистов. Вскоре услышал их голоса.

Журналистов привели к трехэтажному зданию, у которого были разрушены два этажа. У двери тоже стоял часовой. Свет в окнах не загорался. Задача моя становилась все сложнее. Как вычислить русскую журналистку? Ясно, что ночевать в одной комнате с мужчинами она не будет. Но где будет ее комната?

Я прокрался во внутренний двор и взобрался по пожарной лестнице на стену соседнего дома. Курит ли моя журналисточка? Кажется, курит. Нужно вспомнить ее фамилию. Чернявская, Черноручко – нет. Кажется, вспомнил – Чередниченко. Светлана Чередниченко.

Из внутреннего двора видно, что в комнатах вспыхивает огонек зажигалки и начинает тлеть сигарета.

Потом зажегся фонарик и толстый немец подошел к окну, пошире распахнул форточку и задернул штору. Я успел заметить, что девушка находится в комнате у немца. Хорошие дела! Мне придется иметь дело с бошем… Он здоровенный, а у меня поджилки трясутся с голодухи.

Я прокрался к окну. Маленький фонарик величиной с авторучку освещал стол. На столе появилась бутылка со спиртным, видимо, коньяком, мясные консервы, галеты. Светлана сидела на стуле возле стола, держала в руке сигарету и что-то говорила то по-английски, то по-немецки. В основном, это были имена существительные. Правда, чтобы соблазнить иностранца, женщине не обязательно владеть иностранным языком, ей достаточно в совершенстве владеть своим… Но вот выудить у немца какую-нибудь информацию, как она это сделала с Федором, уже не сможет. Неужели она купилась на банку консервов?

Но я плохо думал о Светлане.