Владимир Колычев - Брат, держи удар!

Уверенный, что с ним все будет хорошо, Никита разделся, залез под одеяло. И постарался уснуть.

Сегодня трогать его не будут — это точно. Ночь на дворе. А по ночам — согласно Уголовно-процессуальному кодексу — допросы запрещены…

Но Никита ошибся. Он уже засыпал, когда со скрипом отворилась дверь в камеру. Послышался густой бас постового:

— На выход…

Никита легко соскочил со шконки, начал быстро одеваться. Он решил, что его собираются выпустить на волю. Сапунов и адвокаты сделали свое дело. Сейчас ему принесут извинения и выведут из изолятора. А на улице уже машина стоит, чтобы увезти его домой.

Никита оделся, стал собирать свои вещи.

— Эй, не торопись, — небрежно одернул его коридорный. — Ты еще сюда вернешься…

Никита оторопело посмотрел на него.

— А разве меня не выпускают?

— Еще чего… На допрос…

— Какой допрос в час ночи? — Никита возмущенно вскинул брови.

— А это не ко мне вопросы… Давай, пошевеливайся! Лязганье замков, запоров, мрачные коридоры, скрип дверей-решеток, конвоиры. На конечном этапе пути — мрачный, плохо освещенный кабинет. И два крепких мужика в джинсах и потертых кожанках. Хмурые озабоченные лица, злобные, уставшие взгляды. Один среднего роста, коренастый, с квадратным лицом и массивной нижней челюстью. Второй высокий, жилистый, хищный колючий взгляд глубоко посаженных глаз. Непонятно, кто эти люди — или следователи, или опера. Но в любом случае — менты. Тут и гадать нечего.

— Захады, дарагой! — непонятно почему с кавказским акцентом сказал первый.

Второй бесцеремонно подошел к Никите, грубо схватил его за шиворот и подтащил к табурету, намертво вкрученному в пол. Рядом батарея центрального отопления. Щелкнули наручники — одной рукой Никиту приковали к трубе.

— Это беспредел, — исподлобья посмотрел на ментов Никита.

— А мы менты-беспредельщики, — хохотнул один из них. — Не слышал о таких?..

— Вы за это ответите…

— Заткни пасть, мурло!.. Или тебе заткнуть?

— Вы, наверное, не знаете, с кем имеете дело?

— Как это не знаем? — вроде бы искренне возмутился коренастый. — Знаем. Убийца ты. Самый натуральный убийца…

— Это еще надо доказать.

— Зачем доказывать? Ты нам во всем признаешься.

— Вы, наверное, меня не за того принимаете.

— Да?.. А кто ты такой?

— Я владелец отеля «Эсперанто», я член совета директоров крупнейшей нефтяной компании…

— Член? А ты знаешь, что член членом вышибают?.. — засмеялся один.

Менты вели себя как последние хамы. Словно перед ними не крупный бизнесмен, а забулдыга с помойки. Откровенно издевались над ним.

Что это, непонимание ситуации или какая-то игра?

— Олигархи хреновы… Вот из-за таких козлов, как ты, и рушится страна! — сделал очередной выпад в его сторону коренастый.

Смешно ему, весело.

— Привыкли делать все, что хотят, — ухмыляясь, развивал тему высокий. — Пупами земли себя возомнили. Что хотят, то творят. Захотел девку убить — никаких проблем. В голову из пистолета зарядил и ногой из машины выпихнул. И все дела. А закон?.. Закон как тряпка, только на то, чтобы ноги вытирать, и годится… А вот ошибся ты, мурло. Не ты над законом стоишь, а закон над тобой…

— Я не вижу здесь закона. Я вижу одно беззаконие. Ваше поведение оскорбительно… Где прокурор?

— И следователь тебе будет, и прокурор… Но сначала ты чистосердечно во всем признаешься, изложишь все на бумаге. Возможно, мы даже оформим тебе явку с повинной. И тогда будет полный порядок…

— Чистосердечное признание? Вы ждете от меня такого признания?.. Вы, наверное, издеваетесь?

— Мы? Издеваемся? — хищно усмехнулся высокий. — Да нет, мы пока просто беседуем….

— Ну так что, признаваться будем? — спросил коренастый.

— Не в чем мне признаваться.

— Да?.. А если хорошо подумать?..

— Пусть подумает, — кивнул высокий. И подмигнул своему напарнику.

Никита ничего не смог с ними поделать, когда они свалили его с табурета на пол. Отцепили руку от батареи, схватили за ноги и резко занесли их за голову. И закрепили их за шеей наручниками.

— Посиди, подумай… — сказал коренастый.

Хорошо сказал — посиди. А как сесть, когда ноги за головой — будто Никита йог какой-то. Положеньице не позавидуешь.

Никита занимался кикбоксингом, легко садился на продольный и поперечный шпагат — мышцы у него растянуты. Но в данном случае этого мало. Боль разрывала тело на части.

— Ну что, признаваться будем?

— Скоты!..

Никита понял, угрозами и обещаниями кар небесных этих типов не пронять, они от него уже не отступятся. Эти менты получили приказ сломать его. И они будут из кожи вон лезть, чтобы выбить из него признание. Вернее, он из кожи лезть будет. Ведь неизвестно, какие еще пытки ждут его.