Михаил Серегин - Аномальная зона

Корнеев вытер невольно вспотевший лоб и оглянулся. Фишкин, съежившись и обхватив себя за плечи, сидел на бревне, глядя в одну точку. Видимо, ему стало еще хуже.

Корнеев вдруг поймал себя на мысли, что внутренне он уже готов ощутить себя хозяином чужих миллионов. Прикоснувшись к долларам, он даже почувствовал себя намного бодрее, чем минуту назад. Так уж устроен человек, что шальные, а главное, большие деньги действуют на него совершенно магически – извлекая из его души, точно джинна из бутылки, некое алчное и кровожадное существо, о присутствии которого в себе человек, может быть, никогда и не догадывался.

– Ч-черт! Надо же, наваждение! – пробормотал себе под нос Корнеев, опомнившись. – Еще немного, и я начал бы прикидывать, что куплю на эти деньги в первую очередь! Причем в детские дома я не собирался давать ни копейки – это абсолютно точно. Нет, большие деньги – это для особенных людей. Не будем даже мечтать.

И, чтобы окончательно разорвать невидимую нить, которая в один миг связала его с соблазнительными коробками, Корнеев обернулся и громко сказал:

– Вадим, не поверишь, что я нашел! Деньги. Целый мешок! Не знаю, сколько здесь, но миллион-то уж точно...

– Два миллиона, придурок!

Голос лесника прозвучал, как гром среди ясного неба. Они совсем про него забыли. У Корнеева даже появилось в какой-то миг ощущение, что лесник исчез, распался на атомы, растворился в болотном тумане. А он никуда не делся. И сейчас он стоял на пороге погибшей церкви, огромный, злой, мокрый, а в руках у него по-прежнему было ружье. Но хуже всего было то, что под ружьем он вел за собой насквозь промокшего и впавшего в беспросветное отчаяние Крупицына.

«Стало быть, пока мы тут дрыхли, этот скот обшарил остров и нашел Крупицына, – подумал Корнеев. – Факт печальный, но что тут можно поделать? Так уж вышло. Кто виноват, что Фишкин нарвался на выстрел, а я потерял зрение? Судьба. Интересно, почему он не прикончил Крупицына там, на месте? Что он задумал?»

Лесник не стал томить их неизвестностью. Он впихнул Крупицына внутрь помещения и вошел сам. Дуло ружья смотрело теперь на Корнеева.

– Проворный ты, голуба! – сказал он то ли с одобрением, то ли с раздражением. – Везде успеваешь. Вот уже и на мои денежки глаз положил.

– Не думаю, чтобы они твои были, – осторожно сказал Корнеев. – И уж точно знаю, что они не мои. А чужое меня не интересует, можешь успокоиться.

– Чужое – оно чужое, пока ты его себе в карман не положил, – усмехнулся лесник. – Так оно всегда было, во все времена. И ты, если бы не я, положил бы эти деньги в карман и глазом не моргнул бы. Что, скажешь, не так?

– К чему эта дискуссия? – пожал плечами Корнеев. – Говори прямо – чего хочешь?

– И то верно, – кивнул лесник. – Скажу. Во-первых, скажу, что повезло вам, ребята. Здорово повезло. Я с вами откровенно, так что не обижайтесь. Я ведь вас порешить собирался, чего уж там. Не со зла, конечно, а просто, сами понимаете, расклад такой. А теперь не получается.

– Что так? – спросил Корнеев. – Совесть проснулась?

– Совесть к старости просыпается, – возразил лесник. – Когда человек спит плохо и все вспоминает, каких он злодейств в своей жизни натворил. А я пока сплю хорошо. Нет, дело не в этом. Тряхнуло меня сильно. Сначала этот гад Али ножичком прошелся, потом ты меня пулей контузил, а уж когда молния сквозь меня прошла...

Он помотал головой, словно до сих пор не верил, что подобное могло с ним случиться.

– Чудо, конечно, что я живой остался, – признался он. – Но тряхануло меня крепко. Я с этой минуты сам не свой стал. Сколько в беспамятстве валялся – даже не помню. И теперь в голове нет-нет, да будто отключается что-то.

Он вздохнул и осторожно покрутил головой, словно боялся, что в любой момент она может отвалиться.

– Одним словом, мужики, предлагаю вам мировую, – продолжил он. – Дождь, похоже, кончается. С рассветом я назад собираюсь. Одного могу взять с собой. Но на жестких условиях.

– Что за условия? – спросил Корнеев.

– Во-первых, при мне пистолет выбросишь. Во-вторых, груз понесешь. Самому мне не управиться. В-третьих, молчать будешь. Ну, за это отдельная плата. Дам вам на всех одну коробку – согласны?

– А если не согласны?

– Тогда один конец. Эти двое не ходоки у тебя. А с тобой придется по законам военного времени поступить, извини. А за коробками придется самому лишний раз сходить. Тяжеловато будет, но что делать?

– Ты тоже извини, – сказал Корнеев, – но пистолета у меня нет. Решил, что прикончил тебя, и выбросил. Можешь обыскать, если не веришь.