Михаил Серегин - Аномальная зона

– На острове есть где спрятаться, – повторил Корнеев. – Только ребята лесника назад не ждут. И двигаться им сложно. Особенно Фишкину. А Крупицын, к сожалению, мужик слабохарактерный, надежда на него плохая.

– Значит, вся надежда на нас, – заключил Грачев. – Главное – добраться.

Обещание Корнеева не было простой болтовней – он действительно запомнил дорогу, хотя это было совсем не просто. Двигались они медленно, но ни разу не сбились с тропинки, а когда над кромкой леса брызнуло солнце, а впереди показалась густая поросль деревьев, Корнеев объявил, что они почти пришли.

– За деревьями полоска земли, – объяснил он, – потом кустарник и опять лесок. Справа – развалины. Место вообще-то глухое, спрятаться нет проблем, так что смотрите в оба. Если лесник заметил, что мы идем за ним, он может принять меры. Правда, у него осталось всего два патрона, но тут тоже есть нюансы. Патронташ он свой потерял – так ведь найти может. Да я сдуру пистолет в траву бросил. Ну там-то сам черт ногу сломит.

– Ничего, – сказал Грачев, снимая с плеча ружье. – Нам и искать ничего не надо. Мы уже нашли. В случае чего пугнуть сможем не хуже. Только давайте сразу договоримся – как только на сухом месте окажемся, я вперед пойду, а вы с Ашотом тылы прикрываете. Вы, Корнеев, потому что безоружный, а Мачколян – слишком удобная мишень. И вообще, старайтесь сразу рассредоточиться.

В душе Грачев был уверен, что лесник заметил погоню и наверняка подготовил им какую-нибудь пакость. В таких делах человек идет до конца. Тем более лесник считает это место своим домом и свободно хозяйничает здесь. Пришлых он наверняка не принимает всерьез и отчасти, наверное, прав. Достаточно того, что у них практически связаны руки. Без серьезных оснований открывать стрельбу они не имеют права. Они не ОМОН, а простые спасатели. Да и морального права карать и миловать Грачев за собой не чувствовал. Одним словом, как в детской считалке: «...да и нет не говорите», но действовать-то все равно надо!

Выход на остров, тихо притулившийся посреди Черной Топи, был поскромнее высадки союзников в Нормандии, но чувства у всех троих вызвал в чем-то сходные. Рассредоточившись между кустами, они каждую минуту ожидали, что из мешанины ветвей вот-вот грянет выстрел.

Однако ничего такого не произошло, все немного успокоились и засели в зарослях, чтобы обсудить, как действовать дальше. Совещание было недолгим, потому что Корнеев всерьез опасался за жизнь своих товарищей. Но Грачев не разделял его чувств.

– Горячку пороть тоже ни к чему, – заявил он. – Лесник опередил нас как минимум на полчаса. За это время два ствола сто раз разрядить можно. А выстрелов мы не слышали. Значит, не тронул он ваших друзей.

– Или спрятались они хорошо, – поддакнул Мачколян.

– Да лучше развалин тут нет места, – с досадой сказал Корнеев. – Мы под открытым небом столько насиделись, что ни один из-под крыши теперь не выйдет. В церкви они, голову даю на отсечение!

– Выходит, он их в заложники взял? – предположил Мачколян.

– Только этого еще не хватало! – буркнул Грачев. – Ну-ка, расскажите, Корнеев, про развалины поподробнее. Разведать нужно, что там и как.

Корнеев объяснил, что представляет собой разрушенная церковь, и предложил разделиться и обойти ее с трех сторон.

– Мы что-то подобное уже проделали с Фишкиным, – добавил он смущенно. – Так что опыт есть. Кто-то отвлекает лесника, а другой...

– Бьет ему по голове, – закончил Мачколян. – Значит, эта часть программы на моей совести. Сделаем.

– Ну что же, в Генштабе такой план раскритиковали бы, – сказал Грачев. – Однако у нас ведь другого нет. Давайте попробуем. Только мне кажется, мы должны сначала попробовать поговорить с этим человеком.

– Я с ним уже говорил, – возразил Корнеев. – У него аргумент в рюкзаке слишком весомый. Не станет он нас слушать. А впрочем, вам виднее.

Они вышли из зарослей и принялись с двух сторон обходить развалины, зорко поглядывая по сторонам. Было тихо. В роще посвистывали птицы. Трудно было представить себе, что в таком спокойном уголке совсем недавно разыгралась кровавая драма и что она еще далеко не закончилась.

Первыми к входу в церковь вышли Грачев с Корнеевым. Мачколян шел с другой стороны и пока не появлялся. Посмотрев в темный провал над ступенями, Грачев остановился и крикнул:

– Господин лесник! Петр Игнатьевич! Выходите на переговоры!

В развалинах послышался шум, и на порог выскочил возбужденный Крупицын. Увидев Корнеева, он захохотал безумным смехом и радостно завопил: