Михаил Серегин - Контрольная молитва

– А у кого их в наше время нет? – вздохнул министр. – Они ведь сейчас на все лапу норовят положить.

– А вы, значит, не поддаетесь?

– Один раз поддашься, с потрохами сожрут, – махнул рукой министр. – Нельзя им уступать.

Собеседники снова замолчали. Ни Козелков, ни отец Василий не переступали границ хорошего тона и не задавали совсем уж бестактных вопросов, хотя обоих интересовало как раз то, о чем на светском рауте не спрашивают.

«Так, значит, это были твои люди, господин-товарищ министр, – думал священник. – А я на Парфена бочку катил, думал, он старается. И что же теперь делать?» То, что среди напавших на него вчера был человек, сегодня охраняющий министра на отдыхе, меняло многое. Отец Василий внимательно следил за каждым словом и каждым жестом собеседника, но не видел никаких намеков на то, что министр знает, с кем именно пришлось схватиться прошлой ночью его людям.

«Неужели все произошло случайно?» – не мог поверить священник. Он знал силу и мощь «господина случая», за которыми чаще всего стоит воля Высшей Силы. Но чтобы вот так, нос к носу, столкнуться с человеком, который хотел тебя убить, а теперь вынужден охранять!.. Священник совершенно не был готов к такому капризу судьбы.

Они просидели за вином около трех часов. Позже отец Василий будет снова и снова возвращаться мыслями к этому разговору, но так и не сможет ответить себе на главный вопрос: что именно требовалось министру, кроме того, чтобы посмотреть на своего спасителя? Батюшка прекрасно знал, что такие люди, как Вадим Николаевич, ничего не делают зря, без четко сформулированного личного интереса. Но или Козелков оказался умнее, чем думал священник, и вычислил все, что ему надо, из ничего не значащего на первый взгляд разговора, или батюшка здорово ошибался в людях.

– А в милицию вы не пробовали обратиться? – не слишком надеясь на ответ, спросил напоследок отец Василий.

– Я обращался за помощью к Мешкову, – назвал министр фамилию усть-кудеярского начальника ФСБ.

– И что?

– Он сказал, что у них все под контролем. – Козелков на секунду задумался. – Но что такое «под контролем»? Ну, знают они, положим, кто именно что-то замышляет против меня. Но реально-то они меня защитить не могут.

– Реально вас никто не может защитить, – сказал отец Василий и отвел глаза. Смотреть в затравленные зрачки Козелкова не хотелось.

– Это я понимаю…

– Кроме Господа нашего, – поправился отец Василий. – Вы бы, Вадим Николаевич, Слово Господне почитали да в храм почаще заходили, глядишь, и разрешатся ваши проблемы.

Козелков судорожно встрепенулся и начал нервно озираться по сторонам.

– А вы знаете, батюшка, я так и сделаю! – воодушевленно сказал он. – Или сам к вам приду, или человечка своего пришлю. Годится?

– Годи-ится, – с сомнением в голосе подтвердил священник. – Но, знаете, лучше уж сами. Это дело сугубо личное, за вас его никто не сделает.

– Я все понимаю! – заговорщицки подмигнул министр. – Ждите. – Он немного помедлил и добавил: – Давайте договоримся так: если я узнаю что-нибудь, интересующее вас, я найду способ об этом сообщить, ну, а если вы… узнаете что-нибудь, касающееся меня, то вы сообщите мне.

Козелков протянул отцу Василию немного безвкусную в своей броской яркости визитку.

– Или по этому телефону, или прямо в усть-кудеярское ФСБ. Есть там такой Сергей Сергеевич Хохлов, запомнили? Все, что вы ему расскажете, мне тотчас передадут.

Отец Василий взял протянутую визитку и задумался. Похоже, его вербовали, но делали это так мягко и ненатужно, что и возразить было неловко. Он неопределенно, как-то наискосок махнул головой и поднялся из-за столика – пора было торопиться на ту сторону Волги, его ждали дела. А через семь-восемь минут отца Василия все на той же отливающей радужными цветами моторной лодке доставили обратно на пошарпанную усть-кудеярскую пристань.

«Все, хватит с меня этих игрищ! – решил он, едва ступил на раскаленный, проминающийся под каблуками асфальт. – Пора порядок в жизни наводить!»

И, словно подчиняясь этому его решению, дела стремительно стали налаживаться. Уже к пяти вечера отец Василий выходил из кабинета директора «Теплосетей» с подписанной бумагой. Он наконец-то решил все проблемы с этой капризной, избалованной вниманием властей конторой.

Он чувствовал себя настолько хорошо, что даже к своему «топтуну», упрямо преследовавшему его на потертом бежевом «жигуленке», относился хорошо, чуть ли не по-отечески. Парень был молод, неопытен, городок знал плохо и постоянно терял священника из виду.