Александр Тамоников - Призрак со свастикой

— Куда отправят, — улыбнулся Павел. — Я хоть сейчас обратно в строй.

— С этими трофеями вообще напасть, — добавил Окулинич. — На железных дорогах транспортный коллапс, все пути забиты эшелонами, нагруженными трофейным добром. Стыдно порой за наших генералов. Откупают отдельные вагоны, забивают их мебелью, тряпками, посудой… Ты не представляешь, какие грабеж и воровство царят в нашем тылу…

— Ладно, не будем о плохом, — отмахнулся Котов. — Натерпелись, промучились, имеем право на компенсацию. Хотя противно, конечно, смотреть, с какой жадностью растаскивается немецкое хозяйство…

После отъезда товарищей стало совсем невмоготу. Жизнь в госпитале приходила в норму, из Праги прислали нового главврача — майора Ненашина, который тут же приказал составить список всех больных и подать ему на стол. «Хотите — выписывайтесь, капитан, — пожал он плечами, когда Павел настоял на «аудиенции». — Неволить не буду, в бой все равно с утра не пойдете. Я бы подержал вас еще недельку, но если вы так рветесь на просторы… воля ваша. Сами видите, как у нас дела с лекарственными препаратами и квалифицированными кадрами. Ночку переспите, а утром подготовим документы на выписку. Надеюсь, сами доберетесь до своей армии».

Он провалялся еще одну ночь, вертелся, как на иголках, забылся лишь под утро. После завтрака, на который подали традиционную овсяную кашу, по душу Вереста явился порученец на «Виллисе». Павел курил в беседке в гордом одиночестве (новый главврач еще не продумал систему борьбы с курением), хмуро смотрел, как высаживается водитель, опрятный офицер, закованный в портупею, исчезает в бараке, потом возвращается обратно, вертит головой и следует к беседке. Видно, кто-то настучал, где в этот час можно найти капитана Вереста.

— Капитан Верест Павел Сергеевич? — козырнул порученец, входя в беседку. — Доброе утро. Капитан Игнатов, офицер по поручениям из штаба ударной армии.

— Присаживайтесь, капитан. Курите?

— Спасибо, Павел Сергеевич, некогда. Я к вам с предписанием. — Он протянул запечатанный конверт. — Ваше ранение ведь незначительное? Вам дается не более пары дней на окончательное излечение, после чего вам следует прибыть в Креслау — в отдел контрразведки армии генерала Чудиновского.

— Куда? — удивился Павел.

— Креслау, — повторил порученец. — Нижняя Силезия. На поезде от Праги меньше двухсот километров на северо-восток…

— Я знаю, что такое Креслау, — перебил его Павел. — Вам известны подробности?

— Это ваше новое назначение. Ваша группа, насколько знаю, расформирована, основной состав уходит в Трофейное управление, а вас из Ударной армии переводят в Гвардейскую армию генерала Чудиновского, соединения и части которой занимают юго-запад Польши и северо-восточные области Чехословакии. В течение двух суток вы должны прибыть в Креслау, в армейский отдел контрразведки. Ваш непосредственный начальник — подполковник Шалаев Павел Максимович. Это все, что мне известно.

— Я выезжаю сегодня же, — заволновался Павел. — Незачем ждать двое суток, надоело болеть, капитан… Вы в Прагу? Подкинете до места?

— Рад бы, — улыбнулся офицер, — но у меня еще долгое путешествие в штаб танковой армии генерала Рыбалко. Вам придется добираться самостоятельно. В Праге получите все инструкции, сухой паек, командировочные, приведите себя в порядок. Честь имею! — Он козырнул и растворился в пространстве.

Павел задумался. Это не арест — определенно. Похоже, подполковнику Шалаеву срочно требуется опытный сотрудник. Своих нет?

Только утром следующего дня Верест выехал из освобожденной советскими войсками Праги. Устанавливалось что-то похожее на мирную жизнь. Работали магазины, школы, больницы, на улицах появлялись первые робкие гуляющие. Город был забит патрулями — местные жители с повязками совместно с красноармейцами патрулировали улицы. На перекрестках стояли танки и бронетранспортеры, красовались пулеметные гнезда из мешков с песком. Но приметы мирной жизни были налицо. Прага хорошела — зеленели деревья, расцветали яблони с черемухой. Поезда уже ходили по расписанию. Впрочем, желающих отправиться в северо-восточном направлении было немного. За утро несколько раз проверяли документы. Офицерское удостоверение контрразведки работало безотказно: при виде «волшебного» слова Смерш патрульные торопливо козыряли и теряли интерес. Новое обмундирование еще не притерлось, чесались подмышки. Поскрипывала портупея, поблескивал на солнце новенький кожаный планшет. Вещмешок за спиной практически ничего не весил. Больное плечо он научился бинтовать самостоятельно — перед отправкой на вокзал туго замотал, выпил все положенные таблетки. Покидая госпиталь, выслушал инструкцию по бережному обращению с рукой, поклялся, что будет ее выполнять. Временами он забывал о ранении, делал неловкое движение и морщился от острой боли.