Александр Тамоников - Призрак со свастикой

Из Праги прикатили штабные следователи на внедорожнике, стали вынюхивать, расспрашивать. Над кроватью нависли два офицера с красными погонами и в синих фуражках.

— Добрый день, капитан, — вкрадчиво поздоровался один из них. — Как вы себя чувствуете? — Впрочем, реальное состояние больного его нисколько не волновало. — Капитан Синицкий, отдел военных дознавателей 1-го Украинского фронта. Несколько вопросов, уважаемый. Нам рассказали, что здесь произошло. Вы помогали отбивать нападение кучки отщепенцев из РОА, это похвально. Но позвольте спросить, зачем вы стреляли по госпитальным машинам, чем безвозвратно вывели их из строя? Не попахивает ли сознательной порчей государственного имущества? Вам есть что ответить, уважаемый?

У Павла было не только что ответить, но и в морду дать! Ярость задурила голову. Стоят тут, такие чистые, ехидные, готовые ни за что арестовать выжившего в бою человека! Государственное имущество им важнее человеческих жизней!

Он подскочил с кровати, стиснув кулаки. Голова пылала. Следователь испуганно отпрянул, невольно схватился за кобуру. Вот так, значит? Еще и покушение на должностное лицо во время исполнения им служебных обязанностей? Но в последний момент удалось сдержаться, иначе последствия были бы непредсказуемыми.

— Капитан Верест, отдел контрразведки ударной армии… — царапая следователя колючим взглядом, процедил он сквозь зубы. — Хреново работаете, капитан. Могли бы и лучше опросить людей. Не понимаете, почему я это сделал? Мозгов не хватает? Так я вам займу, за мной не заржавеет. Хотели, чтобы жертв было больше? Чтобы власовцы сели в эти машины и спокойно поехали к линии разграничения, за которой их охотно приютили бы союзники? Не понимаете, что именно за ними они и пришли, и порча транспорта была вынужденным, но необходимым шагом? Кто бы их остановил на машине с красным крестом? Не попахивает ли государственной изменой, капитан Синицкий? Хотите на допрос в Смерш, где вы будете тщетно доказывать, что ничего такого не имели в виду, а просто идиот с рождения, и следовали инструкциям, писанным такими же идиотами? И этот допрос я вам живо устрою, капитан. Пошли вон, кретины! — вскипел он. — Делом займитесь, выясняйте, откуда шли власовцы, куда направлялись, почему охрана госпиталя оказалась из рук вон хреновой!

Следователь явно не ожидал такого разноса. Но на больном ведь не висит табличка, что он из Смерша! В глазах блеснул страх. Он облизнул пересохшие губы, покосился на напарника. Тот усердно делал вид, будто происходящее его нисколько не касается.

— Хорошо, товарищ капитан, не надо так нервничать, мы разберемся в ситуации… Мы всего лишь выполняем свою работу…

— Так идите и выполняйте! — отрезал Павел. Как-то схлынула злоба, пропало желание махать кулаками. Он рухнул в койку, отвернулся, поймав уважительный взгляд небритого «сокамерника» с забинтованной головой. Следователи бесшумно покинули помещение. А через час, когда он начал проваливаться в сон, к зданию госпиталя подъехал «ГАЗ-67» с вырезами в борту вместо дверей, и палату наводнили бойцы его группы.

— Здравия желаю, товарищ капитан! — поздоровался Звягин. — Хреново выглядишь, чуток здравия тебе бы точно не повредил. Знаем, что здесь произошло, уже рассказали. Прими сочувствия. Говорят, ты бился, как лев.

— Эх, жизнь-подлюка, — сокрушенно вздохнул Котов. — Она, как шашки: ходи, куда хочешь, но только по черным клеткам…

— А мы тебе апельсины привезли. — Окулинич взгромоздил на тумбочку увесистую сетку. — Самые настоящие апельсины, командир. От благодарных жителей Праги. Они до сих пор ликуют, что их освободили от ига немецко-фашистских захватчиков.

— А главное, что город практически не разрушили, — хмыкнул Звягин. — Ирония войны. Вся Германия в руинах — и не только Германия, а Прага — стоит, как новенькая. Мы погуляли пару дней по ней — занятный, скажу тебе, городок. Архитектура — просто дух захватывает.

Павел рассказал им про следователей из штаба фронта.

— Не психуй, командир, решим ситуацию, если завернет куда-то не туда, — пообещал Звягин. — Сегодня же предупредим майора Руденко, чтобы держал ситуацию под контролем. Плохо выглядишь, — повторил он. — Не спешил бы ты с выпиской. Стоящей работы все равно не осталось. Грустно сообщать тебе об этом, но нас троих переводят в трофейный батальон под Дрезден. Будем числиться отныне в Трофейном управлении 1-го Украинского фронта. Там формируется собственный отдел контрразведки, будем следить, чтобы трофеи не слишком рьяно разворовывались. После выписки давай к нам?