Фридрих Незнанский - Тень Сохатого

А Иван Сергеевич продолжал наблюдать.

Вот к Боровскому подошла полногрудая, уже начавшая увядать красавица Инна Гагарина, подруга жены Боровского — Ляли. Платье от Вивьен Вествуд, золотистые, как у Барби, волосы, уложенные не кем-нибудь, а самим Сергеем Зверевым, — не женщина, а картинка. Гагарина чуть приобняла Боровского за талию и нежно проворковала:

— Генрих, привет! А где Ляля? Ты что, уже не берешь ее с собой на вечеринки?

Боровский оторвал взгляд от стакана, покосился на золотистую блондинку быстрым недобрым взглядом, угрюмо буркнул:

— Ляле нездоровится.

И снова отвернулся к стакану.

Не ожидавшая такого поворота Гагарина удивленно захлопала ресницами. Потом взяла себя в руки (чем-чем, а умением брать себя в руки могли похвастаться многие из присутствующих здесь женщин) и сказала все тем же доброжелательным, полушутливым голосом:

— Генрих, ты меня пугаешь. Надеюсь, с ней ничего серьезного?

Боровский нетерпеливо дернул плечом.

— С ней все в порядке, — раздраженно проговорил он. Затем, поняв, по-видимому, что переборщил, добавил чуть более мягким тоном: — Тебе не стоит беспокоиться, Инна. Правда. Ляля просто немного простудилась.

По пухленьким губкам золотистой блондинки пробежала юркая и тонкая, как змейка, усмешка.

— Ну-ну, — с иронией произнесла она.

Она убрала руку с талии Боровского, повернулась и пошла.

— Извини, — прошелестел ей вслед одними губами Боровский.

Гагарина не удостоила его ответом. Едва она отошла, как Генрих Игоревич тут же залпом допил свое виски и вновь подставил стакан под новую дозу.

С ним явно что-то творилось.

Наконец Ивану Сергеевичу, который не спускал с Генриха Игоревича встревоженного взгляда, удалось избавиться от своего занудливого собеседника, и он двинулся к Боровскому. Но не успел он сделать и двух шагов, как его взял под руку еще один партнер по бизнесу, добродушный толстяк Семенов, который помимо обширных капиталов славился еще и тем, что дарил каждой своей любовнице по большому бриллианту, а также своей способностью выпить литр водки, ничуть при этом не пьянея.

— Иван Сергеич, можно тебя на два слова? — пророкотал Семенов, отводя Беглова в сторону.

Иван Сергеевич сделал попытку высвободиться.

— Ты знаешь, я сейчас… — начал было он, но толстяк его перебил:

— Я тебя надолго не задержу. Я хотел кое-что уточнить по поводу тех польских контрактов… Ну, помнишь, о которых мы беседовали позавчера по телефону?

— Да-да, помню, — кивнул Беглов. — Но я ведь тебе, кажется, все уже сказал.

Семенов улыбнулся и покачал головой с таким энтузиазмом, что затряслись его толстые щеки.

— Они выдвинули более мягкие условия, — сказал Семенов. — Думаю, теперь нам с тобой стоит это дельце хорошенько обмозговать. Как считаешь?

Иван Сергеевич считал, что время для разговора выбрано не совсем подходящее, но он знал по собственному опыту, что из дружеских объятий Семенова не так-то легко вырваться.

— Может, обсудим это завтра утром? — сделал он последнюю попытку. — Я сейчас плохо соображаю. Шампанское ударило в голову. И вообще.

Но Семенов вновь тряхнул головой, явно не принимая в расчет выдвинутый Иваном Сергеевичем аргумент. Этот «человеко-слон», способный выпить и ведро водки, и представить себе не мог, что шампанское может ударить в голову.

— Завтра — это завтра, — резонно сказал Семенов. — А сегодняшние дела нужно обсуждать сегодня.

И Беглов смирился.

— Ладно, черт с тобой, — со вздохом сказал он. — Даю тебе пять минут. Если не уложишься, пеняй на себя.

Тем временем бармен вновь наполнил стакан Боровского. Несмотря на обилие народа, от гостей не укрылось странное поведение первого олигарха страны. Бизнесмены стали перешептываться, бросая на него косые, быстрые и нарочито рассеянные взгляды. Но Боровский, похоже, не обращал на них никакого внимания. Он был слишком поглощен своими мыслями. И в мыслях этих не было ничего хорошего.

Но вот он вздрогнул и, быстро подняв голову, глянул на вход в банкетный зал. Там появился новый персонаж. Это был Олег Александрович Риневич, давнишний друг Боровского и единственный человек, чьи капиталы журналисты смело сравнивали с состоянием самого Боровского. Риневич присутствовал на торжественной части, но затем вынужден был отъехать по какому-то срочному делу. Начало банкета-фуршета он также пропустил, но проигнорировать банкет полностью Олег Александрович, будучи по натуре сибаритом и бонвиваном, как видно, был не в силах.