Владимир Колычев - Не жалею, не зову, не плачу

Перед тем как покинуть квартиру, Тома позвонила своему брату в Тверь и сказала, что теперь он здесь хозяин. Пусть живет со своей семьей и платит за коммунальные услуги. Ключи от дома она оставила соседке…

Багажник ее машины мы заполнили до отказа. Одну спортивную сумку поставили в салон на заднее сиденье. Тома села за руль, а я устроился рядом, сунув под ноги кейс с деньгами. Мы поехали ко мне домой, где я на ходу сочинил маме сказку о материально-технической недостаче в моем бывшем ротном хозяйстве, по причине чего мне следовало уехать во Владивосток. Деньги я забрал с собой, но часть оставил маме. Так начался мой отпуск, который я планировал провести в Сочи. Бессрочный отпуск. Вика будет злиться на меня, но это куда лучше, чем плакать над моим гробом…

Тома ждала меня внизу. В глазах тревожное напряжение и вместе с тем – ожидание счастья.

– Все? – спросила она.

– Нет. Надо еще выбраться из Москвы.

Машина под завязку забита вещами, в ней полно денег, но страшней всего – три пистолета, один из которых был с глушителем. Несдобровать нам, если нас остановят на посту ГАИ, обыщут и найдут оружие… Но мои волнения оказались напрасными. Мы беспрепятственно покинули город и взяли курс в наше непонятное будущее.

Девятьсот километров от Москвы, русская глубинка, тихое шоссе, затрапезное кафе у дороги. Казалось бы, какие здесь могут быть неприятности? Ну, зародыш цыпленка в яичнице – разве ж это страшно? Издержки кустарного производства, компенсированные низкой ценой за завтрак. Не возмущала меня и грязь под ногтями нечесаной официантки. Девушка хоть и неряха, но улыбается мило и даже искренне. А я мрачный как туча, и грязи у меня в душе, что дерьма в авгиевых конюшнях. Не мне судить немытую Россию… А вот рожи за дальним столом вызывали во мне приступ гнева. Три здоровенных деревенских балбеса бессовестно пялились на Тому. Жрут, ржут, тыкают пальцами в мою сторону. И девка с ними – круглолицая, пучеглазая, нос картошкой. Но эта сидит с опущенной головой, ей принимать участие в колхозно-плебейских забавах непозволительно.

Тома сидела к ним боком. Красивая, ухоженная девушка с великолепной фигурой. Она была в джинсовом костюме – чисто походный вариант, никаких вольностей в стиле. Но у нее такие длинные ноги, а джинсы так плотно их обтягивают. И сидела она боком к деревенским хамам… Озабоченное воображение могло нарисовать скабрезную картинку. Может, потому и думали они, что с Томой можно и не церемониться. И со мной, разумеется, тоже. Ведь их больше, чего им бояться?… Козлы!

Какое-то время я смотрел на рыжего увальня с наглой конопатой рожей. Я – на него, он – на меня. Хоть бы глаза отвел, нет, нахально ухмыляется. Показал на меня пальцем, что-то сказал своим, и раскатился по залу оскорбительный смех.

Тома и сама понимала, что ситуация более чем неприятная. Ела она молча, но торопливо… Вряд ли она думает, что я трус. Но и моя пассивность не может ей нравиться.

В конце концов я не выдержал, вскочил с места, чем вызвал новый взрыв деревенского хохота. Я бы кинулся в драку, если бы Тома не схватила меня за руку. Сильная у нее хватка, цепкая.

– Сядь, – жестко, но с милой улыбкой сказала она. – Не забывай, у тебя оружие…

Мы были далеко от Москвы, но все еще держались начеку. Мало ли что. У нее «зиг-зауэр», у меня «беретта». Но мы держали при себе оружие вовсе не для того, чтобы стрелять в колхозных кретинов. Я и сам это понимал, а Тома лишь подтвердила.

– Я не собираюсь их убивать, – тихо сказал я, едва сдерживая себя.

Хамы ржали надо мной как лошади. Дескать, спрятался под бабскую юбку… Казалось, мне уже совсем не обязательно было наезжать на них. Похоже, они сами собираются взяться за меня. Сейчас начнется…

– Никто не знает, как получится, – покачала головой Тома. – А тебе лишние трупы не нужны. И мне тоже… Мы начинаем новую жизнь. И давай начнем с того, что откажемся от насилия… Я тебя понимаю, эти недоумки хватили через край, но ты попробуй, удержи себя в руках. Я точно знаю, что ты не трус. И если ты сдержишься, то еще больше поднимешься в моих глазах…

– Может, мы просто уйдем? – спросил я. – Прямо сейчас.

– Я знала, что ты лучший, – поощрительно улыбнулась Тома.

Она положила на стол несколько сторублевых бумажек.

Но деревенские хлопцы не позволили нам так просто уйти. Из-за стола они поднялись разом, с шумом опрокинув стулья. Хорошо, мы раньше их успели выйти из кафе, иначе бы они сшибли нас в дверях. А так они просто выбежали, обогнув нас по кривой и преградив нам путь. Мы с Томой стояли спиной к деревянной террасе кафе, на придорожном пятачке, перед нами три пьяные морды, а до машины метров десять. Поздно спасаться бегством.