Сергей Алтынов - Ангелы во брони

– Извини, все произошло так быстро, – только и сказала Люба, которую Николай увидел, как только его противник врезался лбом в администраторский ковер. – Теперь быстро уходим!

Возражений у Николая не было. Окинув прощальным взглядом кабинет, он отметил, что бывший мент-киллер усердно изображает из себя труп.

– Не заминировано. Думаю, можно вскрывать! – доложил сапер из ФСБ, переглянувшись со служебной собакой Вегой, генералом Каляевым и чиновником прокуратуры.

– Вскрывайте, – кивнул саперу Каляев, при этом не торопясь приближаться к «посылке» Богданова.

Сапер усмехнулся и стал развязывать сверток. Александр Геннадьевич внимательно следил за его действиями и, как только на прокурорском столе появились исписанные бумаги и фотографии, немедленно перехватил инициативу.

– Заявление в городскую прокуратуру от Максима Александровича Богданова, ныне находящегося в розыске! – прочитал Каляев. – Что ж, на правах старшего по званию, сперва с заявлением ознакомлюсь я.

– Отчего же, Александр Геннадьевич? – подал голос находившийся здесь же полковник Яковлев. – Розыск беглецов в данный момент возглавляю я, поэтому попрошу бумагу сюда! – Юрий Сергеевич бесцеремонно протянул вперед широченную ладонь. – Хотя… – тут же немного театрально осекся Яковлев. – Бумага предназначена прокурору. – Он кивнул в сторону чиновника. – Поэтому лучше будет, если послание кто-нибудь прочтет вслух.

Не теряя своего фээсбэшного достоинства, Каляев протянул бумаги чиновнику прокуратуры. Тот без лишних промедлений начал читать текст монотонным, подобающим чиновнику средней руки, голосом:

– К вам обращается бежавший из стен СИЗО Максим Богданов, ветеран боевых действий на Северном Кавказе, награжденный медалью «За отвагу». Сообщаю органам столичной прокуратуры, что вынужден был решиться на побег из-за того, что ранее был осужден по сфабрикованному делу. Это было обусловлено тем, что я пытался провести собственное расследование относительно «черной трансплантологии» и кое до чего сумел докопаться. На сегодняшний день я готов дать истинные показания сотрудникам прокуратуры, но при двух условиях. Первое: место своего допроса и дальнейших следственных мероприятий будет указано мной и только мной. Второе: гарантией моей безопасности на момент следственных действий будут захваченные в заложники граждане. Прошу прощения, господа прокуроры и менты, но у меня НЕТ ИНОГО ВЫХОДА. Если дружите с головой, то сами поймете, что это на данное время единственный способ независимого расследования. В случае принятия вами моих условий, сегодня вечером, в девятичасовых новостях московского канала спортивный диктор должен будет запнуться и перепутать бокс с борьбой, а потом извиниться. Крайний срок – завтрашний вечер. В противном случае заложники, взятые мною, скорее всего погибнут… А для того, чтобы вы поняли, что я не блефую, – отправляю вам несколько интересных фотографий. Это не монтаж, можете отдать их на экспертизу…»

– Несколько косноязычен этот Богданов, – заметил Юрий Сергеевич, перехватив первую фотографию из-под самых пальцев генерала Каляева. – О, какие люди! И какой пейзаж!

Прокурорский чиновник деликатно кашлянул, шагнул назад и сделал вид, что углубился в изучение особенностей богдановского почерка. Встревать в вечное противостояние двух силовых ведомств прокурору не хотелось, неприятный опыт на этот счет у него уже имелся.

– Как прокомментируете, Каляев? – полковник бросил фотографию на стол, и тон его теперь был таким, будто не с фээсбэшным начальником он разговаривает, а с блатарем средней крутости.

На фотографии и в самом деле был «интересный пейзаж» и не менее интересные хорошо узнаваемые люди. Лесная местность, в траве штабелями лежат трупы обнаженных молодых людей. Рядом с ними живой и здоровый Александр Геннадьевич Каляев, отдающий жестами указания каким-то хмурым ребятам. На других фотографиях хмурые ребята в камуфляже загружали тела в грузовик-рефрижератор, господина Каляева, правда, рядом с ними уже не было. Всего фотографий было семь.

– Сдайте назад, полковник, – снисходительно сказал Александр Геннадьевич.

– Угрожаете? – даже обрадовался Яковлев.

– Отвечу коротко, – чуть помолчав, по-прежнему снисходительным тоном отозвался Каляев. – Все находящиеся здесь невольно стали причастны к закрытой информации. Думаю, нет смысла продолжать двигаться в этом направлении.