Сергей Алтынов - Победить любой ценой

– Давай выкладывай, – оглядев Чабана сверху вниз, произнес Чириков.

– Сейчас. Тут такое дело… Вот записку из роддома передала. – Чабан неспешно сунул руку во внутренний карман, сделал вид, что ищет записку.

– Ты сам-то кто? – Чириков не очень любезно взял Якова Максимовича за плечо.

– Генерал Пыхто, – ответил Чабан и вытащил из кармана руку со «стечкиным».

Первым выстрелом он сразил уголовника и несостоявшегося папашу Чирикова, вторым того охранника, что сидел рядом с тревожной кнопкой. Третьему Чабан пальнул над самой головой, выражаясь спецназовским сленгом, «пощекотал уши».

– На пол, тварь! – прорычал Чабан, по-прежнему опираясь на палку.

Охранничек послушно выполнил команду.

– Через полчаса, когда позвонят, сообщишь, что все нормально и никаких происшествий, – проговорил Чабан, кивая на пульт с переговорным устройством.

Не поднимаясь с пола, охранник поспешно закивал.

Через минуту в помещении были Антонина и Кентавр. Последний держал в руках канистры с бензином. У Тони расширились глаза и побелели розовые нежные щеки.

– Девушка, не впадай в транс! Лучше помоги мне! – распорядился Чабан.

Он взял одну канистру у Кентавра, вторую отдал Тоне. Кентавр остался охранять караулку, а Чабан велел девушке тащить канистру следом за ним. Двигался он сейчас быстро, даже палку отбросил в сторону. Нельзя было сказать, что два дня назад он лежал без движения. Чабан и Тоня спустились в подвал. Выстрелом из пистолета Чабан снес замок, и они оказались в подвальном помещении, забитом какими-то коробками, тюками и мешками.

– Вот! – произнес Чабан, вспоров один из мешков.

Из вспоротой ткани посыпался белый порошок, очень похожий на зубной.

– Это яд, дочка. Страшный… Самый страшный яд. Медленная смерть. Через день-другой он пойдет в российские города.

– Скажите… – произнесла Тоня, не выпуская из рук канистры, – те ребята… Их убили? И того, у кого должен родиться ребенок?

– Да, Тоня, – ответил Чабан, откупоривая свою канистру и начав поливать бензином пол, мешки, ящики, – их убили. И если понадобится, будем убивать дальше.

– Они ведь только охраняли… Такие молодые. – Голос Тони дрожал.

– Да, молодые. Этот будущий папаша, правда, уже успел отсидеть. За групповое изнасилование и разбой. Насиловали четырнадцатилетнюю девчонку. Кем он воспитал бы своего ребенка?

Тоня поставила на пол канистру, обхватила лицо руками и заплакала. Горько, по-девчоночьи.

– Не надо, дочка… – произнес Чабан.

Он хотел было обнять ее за плечи, успокоить, как не раз успокаивал собственную дочь, но в этот момент канистра выпала из его рук, и сам Яков Максимович опустился на залитый бензином пол. Ранение дало о себе знать в самый неподходящий момент.

За отсутствием президента ассоциации (а также подполковника Горлача), Аллу Арнольдовну Ланковскую встретил Филипп Филиппыч, известный ей как помощник генерала Ушкова по организационным вопросам.

– Зачем вы столь срочно вызвали меня? И где Виталий Андреевич и господин Горлач? – поинтересовалась, поджимая и без того тоненькие бескровные губы, Ланковская.

– Случилась большая неприятость, Алла Арнольдовна, – вкрадчивым голосом проговорил Филипп Филиппыч. – Вот, ознакомьтесь!

Сперва он протянул Ланковской толстую пачку зеленых купюр и текст статьи, написанной покойным Горлачем. Филиппыч обсуждал содержание текста с Ушковым и Горлачем. Но после захвата Андрея Витальевича Филипп Филиппыч самовольно внес в статью необходимые коррективы. Ланковская быстро пробежала глазами текст, и он явно удовлетворил ее. Пожалуй, не меньше, чем полученный ею аванс. Во-первых, статья была сенсационной – о сращивании наркомафии со спецслужбами. Во-вторых – спецслужбы были выставлены самым отвратительным образом, что всегда было для Ланковской бальзамом на душу. И в-третьих (еще больший бальзам!) – главными подонками изображались офицеры спецназа ВДВ. Военных, особенно спецназовцев, Ланковская ненавидела лютой ненавистью. Нередко она называла в своих статьях русский спецназ «карателями» и «фашистами». При этом Ланковская была достаточно хитра и осторожна. Чтобы не попасть под суд за клевету, она вставляла в свои гадкие пасквили фразы типа «по непроверенным данным», «по многочисленным рассказам», «как рассказал очевидец, пожелавший не называть своего имени», «по некоторым предположениям». Это давало возможность штатному адвокату ее либеральной газеты отбить в суде любой иск. Данные, дескать, непроверенные, как только проверим – сразу дадим опровержение. Проверки же затягивались на годы. Чеченские боевики, в описании Аллы Арнольдовны, на страницах «Московского либерала» выглядели красивыми, крупными, породистыми мужчинами. Воинами духа и плоти…