Владимир Колычев - Лагерный пахан

– Трофимов, на выход!

Лицо у него, как у филина – широкое, глаза большие, маленький нос крючком. И руки он держал, как будто крылья пытался расправить… Но Трофиму он казался сейчас ангелом, спустившимся с небес для того, чтобы вырвать его из цепких лап дьявола. Не обращая внимания на боль, он пулей вылетел из камеры.

Он думал, что конвоир доставит его в родную камеру. Ничего страшного, в общем-то, не произошло – он объяснится с братвой, те поймут его. Каждый ведь мог оказаться в его положении… Но конвоир доставил его в помещение для свидания. Запер в узком «стакане», где можно было не только стоять, но и сидеть. Только вот и речи не могло быть о том, чтобы прислонить задницу к скамье. А стоять пришлось долго, часа три, не меньше.

Наконец его завели в помещение, где по другую сторону длинного стола ждал его Мамаев. Сегодня он лично прибыл на допрос. Пригласительным жестом показал, что Трофим может присесть. Но тот мотнул головой, следователь понимающе кивнул – как будто знал, что приключилось с арестантом.

– Ну, постой, если хочешь, – усмехнулся он. – Что-то вид у тебя неважный. Наверное, всю ночь каялся в своих грехах, да? Грехи спать не давали?

– Какие грехи?

– Убийство гражданина Лялина, например.

– Я здесь ни при чем.

– Ты в этом уверен?

– Да.

– Не убивал?

– Нет.

– Что ж, на «нет» и суда нет… Возвращайся обратно в камеру.

– В какую камеру? – встрепенулся Трофим.

– А в которой ночевал, в ту и возвращайся, – беспощадно ухмыльнулся следователь. – Что там с тобой сделать обещали?

– Обещали! – огрызнулся Трофим.

Опасения его подтвердились: это Мамаев с пресс-хатой замутил. И надо сказать, по уму все сделал. Трофима не опустили, значит, ему еще было что терять, значит, у него еще есть выбор.

– Я так понял, тебе в той камере больше нравится? – продолжал издеваться следак.

– Не нравится!

– Хочешь в нормальную?

– Хочу!

– Тогда скажи правду, и все изменится к лучшему.

– Куда к лучшему? К расстрелу, да?

– Ну, я не думаю, что до этого дойдет.

– А если дойдет?

– А как по-твоему, что лучше, умереть стоя или жить на коленях?

– Лучше умереть, – обреченно кивнул Трофим.

Он выдержал пытки, когда менты кололи его на револьвер. И не сломался бы сейчас. Но Мамаев взял его на запрещенный прием… Трофим был уверен, что, не сознайся он сейчас в своих грехах, лохмачи точно приведут в исполнение ментовской приговор. Что ж, он будет колоться. Действительно, лучше умереть человеком, чем жить в петушиной позе…

– Тогда сознавайся.

На губах Мамаева играла улыбка охотника, загнавшего волка в угол.

– Не в чем мне сознаваться, – буркнул Трофим.

– Тогда в камеру, к твоим новым друзьям…

– Да погоди ты в камеру, начальник…

Он намеренно перешел на «ты» – давал понять, что ни в грош не ценит подлого мента. Не ценит, а то, что прогибается перед ним – так это от безысходности.

– Не убивал я Лялина… Это Мигунок его на пику взял…

– Та-ак, – повеселел Мамаев. – Это уже что-то… Начнем с того, кто такой Мигунок?

– Ну, кореш мой, мы с ним на это дело ходили… Я собаку зарезал, ну, чтобы не мешала. А Лялин Мигунку помешал. За волыну схватился, а тот его приглушил…

– А в дом к нему зачем полезли?

– Да говорили, что денег у него много. Думали, нагреемся, а там голый вассер…

– Совсем голый?

– Не, пару косарей взяли. Ну, две тысячи… Так Мигунок все забрал. Я, говорит, на дно ложусь, мне бабки край нужны…

– На дно ложится?

– Ну да, он же человека завалил, думал, что менты его искать будут… Но я думаю, наврал. С телкой небось на юга подался. Оттянется и вернется…

– А откуда про Лялина узнали? Кто наводку на него дал?

– Да я не знаю, – покачал головой Трофим. – Я ж из армии вернулся, к Петрухе на огонек заглянул, а он мне в лоб – бабло нужно или нет? А кому деньги не нужны? Ну, я и подписался… А он меня кинул, гад!.. Он пузо свое в Сочах коптит, а я здесь тухну!..

– А «наган» почему не у него, а у тебя оказался?

– Так он же умный, да. Мне «наган», а себе деньги… Знал бы я, во что мне этот ствол встанет…

– Значит, Мигунок убивал?

– Он. Если б я это сделал, на него валить не стал. Я ж не гнида какая-нибудь…

– А кто ты?

– Начальник, давай не будем морали разводить. Ты спрашивай, а я все тебе, как было, расскажу…

– Ну, хорошо…

Мамаев взялся за ручку, со слов Трофима составил подробный протокол – убивал Петруха, а куда он делся потом, ляд его знает…

Трофим поставил свою роспись под протоколом.