Юлия Латынина - Не время для славы

В Москве угоняют двенадцать тысяч автомобилей в год; но «мерседесов» из них меньше тысячи, а новеньких сверкающих «шестисотых» – меньше двухсот. Эксперты выдали список вероятных заводских номеров взорванной машины, и следователь Пиеманис сравнил этот список со списком номеров угнанных машин.

Черный «шестисотый», взорвавшийся ненастным февральским днем у шлагбаума аэропорта «Внуково», был украден за три месяца до этого у хозяина крупного рекламного агентства на улице Профсоюзная. Когда владелец сел за руль, в машину заскочили трое кавказцев. Один из кавказцев перебросил владельца назад, другой взлетел на водительское сиденье, а третий тоже сел сзади и всю поездку держал свои ноги на шее владельца. Они заехали за город и выкинули рекламщика где-то в лесу.

Это был классический почерк аварской или ингушской банды, специализирующейся на угоне дорогих иномарок. Таких банд в столице были десятки. Они приезжали на гастроли и уезжали обратно.

Следователь Пиеманис еще дважды допрашивал Кирилла, и Кирилл подробно рассказал ему о человека, который вышел из машины. По приказу Джамалудина Кирилл не назвал имени этого человека и умолчал, что тот уже опознан братом погибшего.

Зимой в республике взорвали Мурада Шавлохова. Его подорвали фугасом, а после расстреляли, и никто не думал в этом деле на Джамала. Думали на Шарапа Атаева, потому что Мурад был тот самый человек, который купил место начальника службы судебных приставов у Христофора, а Шарап был тот самый человек, который купил то же место у Сапарчи.

А согласитесь, если два человека купили одно и то же место, они же должны как-то выяснить, кто его займет?

За пост начальника таможни убили двоих; за замминистра финансов – троих, а с одним чиновником по имени Гамзат вышло и вовсе нехорошо: ему продали должность министра культуры, но Джамалудин Кемиров его очень не любил: кто-то сказал ему, что Гамзат написал в Москву донос и назвал там Джамала прихвостнем инсургентов.

Короче, Джамал велел привезти его в резиденцию в багажнике, и Гамзат сразу после этого путешествия подал заявление об отставке. После этого мало кто осмеливался купить себе должность, не согласовав это дело с Джамалом, а насчет Гамзата и доноса, все, как выяснилось, было вздор и клевета. Ничего такого про инсургентов Гамзат не писал, и вообще писать не умел, так что Джамал совершенно напрасно не утвердил его на должности министра культуры.

А к марту Джамал стал выбивать из-под Мао последнюю скамеечку, остававшуюся у федералов: закон.

В республике и раньше судили по адату. В горных селах кривой равнинный суд презирали настолько, что всякую свою беду сельчане несли к главе администрации села, и тот, если был человек совестливый, призывал имама мечети и объяснял, что вот так это дело будут судить по шариату, а так – по обычаю. Люди выбирали, как выгодней. Нередко обращались в таких спорах и к Зауру Кемирову – делегации старейшин или толпу кровников можно было встретить в резиденции каждую неделю.

Но все-таки такого еще не бывало в республике, чтобы каждую ссору можно было принести к Джамалудину. Чтобы каждого районного начальника милиции назначали на место со словами, что если ему ночью позвонит Джамал, то тот должен достать арестованного, про которого скажет Джамал, и освободить, или, наоборот, расстрелять. А не освободит и не расстреляет – поедет в Бештой в багажнике.

Судебная власть Джамалудина опиралась на силу и на адаты, и он делал все, чтобы возродить то, на что она опиралась. Джамалудин открыто одобрял случаи, когда мужья убивали неверных жен; потребовал от женщин носить платки, и в марте, выступая в новостях, он вкрадчиво сказал:

– Я не могу помешать людям заводить игральные автоматы. В нашем правовом государстве нет такого закона. Поэтому я прошу всех владельцев игровых автоматов считать меня своим личным врагом.

Назавтра все игровые автоматы исчезли с улиц Торби-калы.

Газовый комплекс строился стахановскими темпами; такими же темпами республика погружалась в шестнадцатый век.

Сапарчи Телаев, конечно, мог быть и.о. президента. Мао мог быть премьером. С таким же успехом он мог быть папой римским. Единственным действующим социальным институтом республики стал Джамалудин Кемиров.

Кирилл Водров занимался проектом двадцать пять часов в сутки. У него на руках было два объекта, и платформа, и завод, и еще ему пришлось разбираться с векселями Фонда, и Кирилл ушел в работу, как подводная лодка – в автономку, задраив люки, закачав воду в балластные цистерны, вжав глубоко в тело любопытный стебелек перископа.