Юлия Латынина - Не время для славы

– Да.

– Хорошо. Ты сейчас пойдешь и посадишь туда одного человека.

– Алихана? – уточнил Хаген.

– Себя.

Кирилл Водров, президент компании Navalis Avaria, стоял у КПП химзавода, и по разбитой подъездной дороге на него шли танки.

Рыжие горы вверху были как сухари, сожженные в печке осени. На раскаленном асфальте, казалось, можно было жарить яичницу, между лопаток Кирилла бежала струйка пота, и пистолет, засунутый за ремень брюк, елозил по мокрой коже.

Уже две недели, как в республику сплошным потоком шли войска. Они шли эшелонами в Бештой и Торби-калу; все пути были забиты, гражданские составы запаздывали, пассажирский поезд «Москва – Торби-кала» пришел с опозданием на двенадцать часов; на станциях с огромных платформ съезжали похожие на зубила желто-зеленые БМП и новенькие Т-90.

Согласно сценарию учений «Кавказ: мир и порядок», группа международных террористов в количестве тридцати двух человек проникла на химзавод, забаррикадировалась в одном из помещений и, захватив в заложники часть персонала, потребовала создания на территории Кавказа шариатского государства.

Разумеется, антитеррористическая операция не требовала участия крупных войсковых соединений. Поэтому, согласно легенде, на помощь террористам поспешили военные силы соседнего государства.

Десять тысяч солдат, три мотострелковых полка, один артиллерийский и один танковый, усиленная полковая группа ВДВ, сто шестьдесят три танка, триста три БТРа, семнадцать вертолетов, восемь «Градов», шесть «Ураганов», двадцать семь САУ «Акация», десять «Точек-У», должны были нанести удар по горам вдоль Каспия, где высадилась морская пехота противника, а самолеты стратегической авиации в это время должны были кружить над морем, чтобы не допустить эскалации агрессии.

Танки и БТРы шли по дороге кильватерной колонной; в воздухе стоял рыжий хвост пыли. Люди вдоль дороги ничего не говорили и не кричали, а только молча смотрели на бронетехнику.

На броне ехали люди в камуфляже и касках, а впереди ржавого облака шел высокий, крепко сложенный красавец с голубыми глазами и белокурыми волосами. Он был как германский раб перед колесницей триумфатора.

Головной танк остановился метрах в тридцати от Кирилла, и бойцы стали соскакивать с брони. Кирилл ожидал, что танк развернется. Но то ли случайно, то ли намеренно, он застыл на месте, и пушка его так и осталась нацеленной в огромный портрет, висящий над проходной.

Полковник Валерий Аргунов, из Центра особого назначения ФСБ РФ, спрыгнул с брони головного танка у КПП.

С обеих сторон от ворот висели два огромных портрета, Заура и Джамалудина. За портретами начиналась трехметровая кирпичная стена, увенчанная колючей проволокой и телекамерами, и через каждые сто метров в стене стояли вышки автоматчиков.

Перед КПП лежали два бетонных блока, и у блоков караулили крепкие черноволосые ребята в высоких шнурованных сапогах и черных беретах, украшенных звездой с нависшим над ней полумесяцем. Полковник Аргунов помнил некоторых из этих ребят по Красному Склону. Тогда, правда, на них были не черные береты, а черные повязки смертников.

Сводная группа соскакивала с брони за его спиной, Аргунов гаркнул «смирн-на!», шагнул к премьеру и отрапортовал о прибытии. Потом он слегка повернулся, и глаза его пробежали сверху вниз по худощавому человеку в летних брюках и белой рубашке, такой легкой, что ее намокшая от пота ткань не скрывала очертаний засунутого за пояс пистолета.

– Ну здравствуй, Кирилл, – сказал полковник, – давно не виделись. Это твой завод мы будем освобождать?

– Мой.

– А ты не хочешь принять участия в учениях? На стороне твоих друзей?

Бронетехника растекалась по полю, охватывая завод в кольцо.

За те полгода, которые Христофор Мао провел в кресле премьера республики, он очень изменился. Его лицо как будто разгладилось и стало значительным; походка – упругой, тело – подтянутым, Христофор теперь носил часы только на правой руке, и носил он, как Джамал, «Патек Филипп».

В любом салоне бизнес-класса или на партийном съезде его бы легко приняли за преуспевающего коммерсанта или, допустим, американского сенатора, – такая у него была белозубая улыбка, такой холеный вид, – истинная же правда заключалась в том, что Христофор Анатольевич окончательно, бесповоротно спятил.