Виктор Кнут - Удар молнии

— Хорошо. С Богом, — пожелала она и, изловив меня около двери, крепко поцеловала в губы. Через прорези для рта целоваться в черных масках было, конечно, не слишком удобно.

Путешествие вверх по крутой металлической лестнице на уровень пятнадцатого этажа заняло у меня уйму времени. И отняло уйму сил. Плюс ко всем этим удовольствиям мне пришлось взламывать замок, на который оказалась заперта дверца, ведущая в недра крана. «Уж не погорячился ли я в своих временных расчетах, — сомневался я, ступая ватными от усталости ногами на удобный, покрытый рифленым железом мостик с перилами, проложенный поверх стрелы крана. — Нет, не погорячился. Просто все надо делать быстрее. Сжать зубы, включить всю свою волю и вес делать быстрее. Ну же! Форсаж!»

Я легкой рысью достиг конца стрелы крана, скинул с плеч небольшой рюкзачок, но прежде, чем заниматься «Саксоном», дал себе пару минут на отдых. Под мелким мерзопакостным дождиком. Радуясь, что не только внизу, но и на высоте царит полное безветрие.

— Красавица, как ты там? — Я наклонился к уоки-токи, и Алина откликнулась сразу же:

— Well. Слушаем «Файв».

— Не болтай много с этими шлюшками.

— Не собираюсь. У тебя?..

— Хорошо. Никто не звонил?

— Нет. Отбой?

— Отбой, милая девочка.

Я улыбнулся и достал из рюкзачка детали арбалета.

Над его сборкой я тренировался накануне не менее часа, и достиг результата в две с половиной минуты. Но это в тепличных условиях, без дождя, без мандража, при дневном освещении. На стреле крана меня достигали лишь жалкие отблески от дежурного фонаря, болтавшегося у меня под ногами. И здесь я не мог позволить себе избавиться от тонких перчаток. И продолжал дергаться из-за того, что выбиваюсь из графика. Проклятый моток веревки никак не хотел нормально размещаться на ложе, где его должны были разжать специальные щечки. Я панически боялся запутать его. Запасного у меня не было. Руки тряслись, едкий пот заливал глаза. Не получается! О, дьявол, не получается! Если все так пойдет и дальше, то Эрлен доживет до старости. Я закрыл глаза, затаил дыхание и заставил себя расслабиться. Не торопясь, досчитал до двадцати, вспоминая то, как сегодня, вернее, уже вчера, мы с Алиной занимались любовью. А на счете «двадцать один» начал новую, должно быть, сотую попытку разобраться с непослушным «Саксоиом». И уже через четыре минуты он был на боевом взводе, — сложенный в стрелу якорь жадно нацелился на соседнюю крышу.

— Есть… — выдохнул я, прицелился и спустил тетиву. Словно у контрабаса загудела струна! Арбалет дернулся у меня в руках, и стрела разрезала неполноценную петербургскую ночь. Я скорее почувствовал, чем увидел, как она опустилась на крышу соседнего дома. Теперь главное, чтобы раскрылся якорь. Главное, чтобы он за что-нибудь зацепился. Или на вторую попытку уйдет целая прорва времени. Вернее, второй попытки просто не будет. Я провалю операцию.

«Эй, Удача! Где ты там, милая?»

«Здесь, нахалюга. Здесь я, здесь. Рядышком. Ну, чего рассусоливаешь? Давай тяни! Быстренько!» Я начал выбирать на себя веревку. И якорь раскрылся! И намертво вцепился во что-то на крыше!

— Есть!

Тот конец веревки, который я держал в руках, я несколькими отработанными движениями закрепил в специальном держателе-домкрате, держатель же зацепил за мощную двутавровую балку на носу стрелы и начал работать ручкой домкрата, натягивая веревку. Работать до тех пор, пока экспонометр, установленный на держателе, не укажет натяжение хотя бы в сто килограммов… Хотя бы в семьдесят… Работать, пока не отвалятся руки…

Это занятие отняло у меня больше времени, нежели сил. Я качал и качал. Качал и качал! Стремительно улетали драгоценные секунды, а стрелка на циферблате экспонометра даже не дергалась. Веревка, вначале провисшая дугой, теперь приобрела вид прямой, она уже звенела, как струна. А стрелка даже не дергалась. Я материл ее распоследними словами — эта сволочь приросла к началу шкалы. Я щелкал ногтем по стеклу экспонометра — она застыла, как мертвая.

В тот момент, когда я решил плюнуть на все и отправиться в путь, стрелка дрогнула и начала неторопливое движение по кругу.

— Скотина! — в сердцах обругал я ее, когда она достигла нужной отметки, и вздохнул с облегчением. И устроил себе двухминутную передышку.

— Как у тебя? — спросил в уоки-токи.

— Хорошо. Никто не звонил. У тебя?..

— Выбиваюсь из графика. Отбой.

Моя умница в ответ несколько раз быстро чмокнула губками.