Виктор Кнут - Удар молнии

— Маленький, ты один? Ты заблудился? Ты потерялся? — Татьяна выскочила на улицу, но подойти к собаке боялась. — Наверное, ты хочешь кушать?

Я молча достал из миски котлету и протянул ее стаффордширу. Еще котлету… Еще… Кусок колбасы…

— Видишь, Славка, теперь тебе будет здесь веселее. — Валера наблюдал за тем, как мой «фураж» исчезает в ненасытном чреве собаки. — Остается придумать ему название.

Он хотел сказать «кличку». Что же, придумаю. Теперь для этого у меня много времени.

— Поезжайте, — попросил я. — Чего вам здесь делать?

Стаффордшир отправился обследовать будку.

— Смотри, чтобы он тебя не загрыз. — Татьяна подошла ко мне и провела ладонью по моей трехдневной щетине. — Небритый. Побрейся завтра перед работой. И обязательно позвони мне оттуда. Мы приедем к тебе в понедельник.

— Все, уезжайте… — Я отодвинул ее от себя.

— Не обижайся, Славка. — Валера протянул мне на прощание руку. — Не держи зла. Мы же хотим как лучше.

Он обнял Татьяну за плечи, и они не спеша пошли по направлению к «Опелю». Межа была слишком узкой. Татьяна высвободилась, пропустила Валеру вперед. Возле машины она обернулась и помахала рукой.

Я махнул ей в ответ и вошел в будку. Стаффордшир подбежал ко мне, оперся передними лапами о мою ногу. Он смотрел мне в глаза и, кажется, улыбался.

— Вот такие дела, приятель, — потрепал я его за загривок. — Будем жить здесь. Вместе, если не найдутся твои хозяева. Как же тебя назвать, кобеля? — Я задумался: — Бакс! — Стаффордшир активнее заработал хвостом. — Тебе нравится «Бакс»? Замечательно! Пошли, попробуем соорудить для вас, мистер Бакс, конуру.

С конурой я провозился до вечера. Хорошо — эта работа отвлекала меня от похмельных мучений. Хоть частично, хоть только на время, но она вытеснила из меня депрессию и мысли о смерти.

Мне повезло. Я сразу нашел под тахтой ящик с молотком, тупой до предела ножовкой и несколькими горстями ржавых гвоздей. Досками удалось разжиться на соседних участках. Я пилил, стучал молотком по пальцам, матерился сквозь зубы, пользуясь тем, что никто здесь меня не услышит. Я три раза разбирал уже готовое, казалось бы, сооружение и принимался за него вновь. У меня совершенно не было опыта, но я очень хотел выполнить эту работу как следует.

Бакс лежал рядом и с интересом наблюдал за моими мучениями.

— Видишь? Скоро мы тебе построим коттедж, — объяснял я ему. — Будешь жить в нем, как новый русский.

Бакс вываливал набок язык и издавал в ответ странные утробные звуки. Я никогда не слышал от собак ничего подобного.

Вечером, покрыв крышу конуры куском рубероида, я тщательно прибрал за собой рабочее место и порадовался тому, что чувствую себя сейчас в тысячу раз лучше, чем утром. У меня даже проснулся дремавший несколько дней аппетит.

— Принимайте объект, мистер Бакс, новый русский, — торжественно объявил я собаке и пожертвовал ей на подстилку свою старую куртку. — Сдается «под ключ».

Стаффордшир радостно повилял хвостом и залез в конуру передними лапами, выставив напоказ круглый лоснящийся зад, по которому мне так и хотелось звонко шлепнуть ладошкой.

Потом мы ужинали. Подъели без остатка котлеты, и Бакс удивил меня тем; что с аппетитом хрустел огурцами. Я заварил себе чай, он полакал воду из блюдечка.

Ночью я планировал покопаться в книгах. Что поделать, бессонница. После запоев она донимала меня несколько дней, а если и удавалось забыться на два-три часа, то меня преследовали кошмары и я просыпался в холодном поту и в растерзанном состоянии. Но в лампе я не нашел керосину. Не обнаружил его и в пластмассовой пятилитровой канистре. Только запах. Забыли. Обидно, но нельзя сразу обо всем позаботиться. Я посмотрел на круглый антикварный будильник «Луч», который мне оставил Валера: полпервого ночи, — и вышел на улицу. Сидел на завалинке, курил и слушал белую петербургскую ночь — шум машин на Киевской трассе, стрекотание ночных травяных созданий, далекие голоса припозднившихся нетрезвых прохожих. Бакс решил обжить свою конуру и дремал в ней, иногда повизгивая во сне. Когда уже встало солнце, я замерз, вернулся в будку и долго беспокоил тахту, ворочаясь с боку на бок. Тахта отвечала мне возмущенным скрипом пружин…

Утром на огороды, действительно набежало немало народу. В основном пенсионного возраста, они азартно копались на грядках и с подозрением оценивали мою разбитую рожу. Но желания позадавать мне вопросы никто не выказывал.