Виктор Кнут - Удар молнии

— Да, по новой… — пробормотал я и, закрыв глаза, стал размышлять о том, долго ли пробегает за водкой Валера. И долго ли мне еще суждено неуклюже топтаться по этой бренной земле. Огородная будка с печкой и необходимой посудой весьма похожа на дно, которого я наконец достиг. На то, чтобы всплыть на поверхность с этого дна, у меня уже не осталось силенок. Так что, перспектива одна. Перспектива, которая ясна для меня, как день.

Скоро я сдохну! Я уже вышел на финишную прямую. Впереди уже замаячила костлявая старуха с косой. С каждой секундой она подступает ко хмне все ближе. Она все растет и растет. Еще чуть-чуть и она заполнит собой весь горизонт. До встречи с ней у меня осталось совсем мало времени.

Я лежал на диване, мечтал об обещанной мне бутылке; о том, что уже совсем скоро я перейду в мир иной — неизвестный мне мир, где у меня, возможно, появится шанс на новую жизнь. А Костлявая уже собрала чемоданы и выдвинулась в поход. Она спешила ко мне. Она не могла опоздать. Она очень хотела лично пригласить меня в гости.

Рано утром, очухавшись после выпитой накануне бутылки, которую мне подарил Валера, я обнаружил, что Татьяна, уже не таясь, перебралась к нему на ночь. Я скрючился у себя на раскладушке и четыре часа глухо вздыхал и тихо страдал от ревности, пока меня не побеспокоила младшая дочка.

— Иди завтракать, пап. Уже десять часов, — сообщила она, приоткрыв дверь в нашу с Татьяной тесную спаленку.

Я не стал бриться, я не стал чистить зубы, я отказался от бутербродов с плавленым сыром. Я осилил только две чашки горячего чая, наблюдая за тем, как моя экс-супруга суетится по комнате, собирая в рюкзак мои шмотки.

Лариса засунула в целлофановый пакет купальник и пляжное полотенце, пискнула:

— Я пошла. — И направилась к двери.

— Попрощайся хоть с папой, — оторвалась от моих пожитков Татьяна.

— До свидания, Леонидыч. Удачи тебе. — На лице ни тени эмоций. Я для нее — пустое место.

— Спасибо, дочка. Не поминай меня лихом.

Вот так все просто и буднично. Словно я отправляюсь не в ссылку, а на пару недель в санаторий по профсоюзной путевке. Правда, ссылка моя не в Сибирь, а всего лишь за пятнадцать километров от дома. Но вряд ли мне удастся преодолеть эти несчастные километры и вернуться назад. К дочкам. К Татьяне… Все! Я отрезанный ломоть! Сегодня генеральная репетиция моих похорон…

До Пулкова мы доехали на дряхлом Валерином «опеле». Он за рулем. Рядом Татьяна. Я на заднем сиденье в обнимку с бутылкой пива и своим рюкзаком. К самой будке «опель» подобраться не смог, и метров сто от машины мы шли по узкой меже.

Валера отомкнул массивный висячий замок и торжественно протянул мне ключ.

— Держи, — сказал он. — Найди место, где его будешь прятать. С собой не бери. Потеряешь.

В будке я обнаружил большую печку-плиту, сложенную из кирпича, запас угля в коробке от телевизора «Радуга», полутораспальную тахту, старый кухонный столик с керосиновой лампой и стопкой тарелок и, что самое радостное, несколько перетянутых бечевками пачек потрепанных книг.

— Читай на здоровье. — Валера заметил, что я с интересом разглядываю эту маленькую библиотеку. — Сковородка… кастрюли… топор… За водой здесь ходить совсем близко. — В качестве чичероне он чувствовал себя очень уверенно, а когда Татьяна вышла из будки на улицу, даже подпустил в экскурсию немного экзотики: — Раньше я возил сюда девок. Эх, чего только эта кроватка не повидала, какие только скачки на ней не устраивали. Однажды я развлекался здесь сразу с тремя, и одна из них была толстой…

Мне это было не интересно, и я вышел на улицу. Татьяна обследовала соседние огороды.

— А здесь есть смородина и крыжовник, — крикнула она мне. — Будешь есть витамины. Боже, как хорошо! Совсем как на даче. Славик, я даже тебе завидую.

Вранье. Мне сейчас мог завидовать разве что сумасшедший.

— Завтра суббота, — продолжала Татьяна. — Здесь будет полно народа, не соскучишься. Не забудь только, что к пяти часам тебе на работу.

Валера принес воды, растопил печку. Татьяна развесила на гвоздях, вбитых в стены, мое заношенное тряпье, принесла из машины трехлитровую "банку с куриным супом.

— Хлеб… колбаса… огурцы… котлеты… сахар… чай… макароны… — перечисляла она. — Кажется, ничего не забыли. Славик, по-большому ходи подальше, вон в те кусты… Ой, какая собачка!

Около будки, виляя крысиным хвостом, стоял коренастый стаффордширский терьер. Без ошейника и без признаков хозяев в обозримом пространстве.