Михаил Нестеров - Оружие уравняет всех

Внук зашел в свою комнату и открыл кладовку. Внутри царил идеальный порядок. Два охотничьих ружья «Ремингтон» были готовы к работе. Равно как и пара крупнокалиберных револьверов «анаконда» – отличная защита, если раненый зверь приблизится на расстояние выстрела из этого оружия; хотя с таким пистолетом сорок четвертого калибра можно раненым подбираться к здоровому зверю. Плюс ножи и боеприпасы.

Леонардо сложил в продолговатую сумку пару револьверов, которые автоматически переименовывались в дамские, поскольку предназначались для Мамбо и Ниос. В женщинах он был уверен, чего нельзя было сказать о Кимби, по сути, креатуре самого фона. Не забыл и комплект – пару носимых радиостанций «Моторола».

А теперь главное – «коробочная версия» снайперской винтовки. Леонардо не случайно употребил этот термин: заводская упаковка могла впечатлить кого угодно: чемодан на роликах с опоясывающей его «молнией». Расстегнув замок, он откинул крышку и один за другим извлек несколько блоков разобранной винтовки. «Куверт» – это было официальное название британской винтовки L96 A1 PM, которая подверглась некоторым изменениям: ствол был оснащен глушителем, а стал складывающимся. Из этой винтовки можно было стрелять любыми патронами 7,62х51 миллиметров, но только применение спецпатронов с дозвуковой скоростью пули обеспечивало тихий выстрел.

В спортивном костюме, с чемоданом, который не отличался от тех, с которыми путешествуют туристы, с дорожной сумкой он действительно выглядел спортсменом.

Подслеповатая старуха крикнула ему вдогонку:

– Куда ты?

– На охоту, бабушка!

И поспешил к машине.

– Зачем тебе две сумки? – спросила Мамбо. Лично она ограничилась одной дорожной, не считая сумочки, с которой она не расставалась, куда бы ни лежал ее путь.

– В этой оружие для вас, – пояснил Леонардо, передавая сумку Кимби. – А это для меня. На охоте «Ремингтон» даст ей сто очков вперед, но она – снайперская, – подчеркнул он. Леонардо надеялся, что винтовка покажет себя, покажет класс. Он снова приманивал к себе сомнительные события.

Мамбо была одержима. Теперь в это окончательно и бесповоротно поверили ее спутники. Леонардо не решился покрутить пальцем у виска, может быть, потому, что и сам был одержим идеей достать русских. В его груди не было места чувствам мести, ненависти – азарт, жажда крови раздувала его ноздри. Он раз десять просил Мамбо: «Дай я поведу машину». Она не отвечала ни жестом, ни голосом. Разве что в такие моменты еще больше белели костяшки пальцев, которыми она вцепилась в руль; она не отпускала его на протяжении двенадцати часов. Сколько еще она продержится?

Ниос и Кимби устали переглядываться на заднем сиденье, обмениваясь когда взглядом, а когда короткой фразой. В такие моменты Кимби говорил чуть громче, с таким расчетом, чтобы Мамбо не разобрала смысл сказанного: «Ей виднее, правда? Она босс». Только Ниос не была уверена в том, что жрица не слышит ее дружка.

Мамбо не чувствовала ни боли в спине, ни колик в правом боку из-за неподвижной ноги на педали газа. Фактически она окаменела. А разум жил отдельно от тела. И воля не жила в ней, но окружала аурой. И в этой оболочке она неслась вперед подобно торпеде нового поколения.

Она позволила сменить себя за рулем на сафари – так называют еще и автозаправочную станцию, и расстояние между одной АЗС до другой. Она заняла место Леонардо, давая ему понять: закончишь заправлять машину, садись на место водителя.

Было раннее утро. Дорога красной стрелой летела мимо песчаных дюн, оставляя солнце по правую руку. Мамбо отгородилась от него рукой. Леонардо вынул из нагрудного кармана солнцезащитные очки и, управляя одной рукой, разложил дужки, помогая губами. Когда он водрузил их на нос, морщины на его лице тотчас разгладились.

Главный переход между Камеруном и Чадом действовал на севере страны, прямо напротив столицы Чада, Нджамены. Перед мостом через пограничную реку Шари, возведенным десять лет назад, скопились машины. Самые нетерпеливые водители сигналили, поторапливая пограничников как с одной, так и с другой стороны.

– Идиоты! – выругался Катала, сидя за рулем. – Пограничник, он и в Африке пограничник. Пограничников злить нельзя: они как пчелы. Собираются в рой и начинают жалить.

Катала выпускал пар за всех. Они напрасно больше двух часов прождали Юсуфа Дари.

Как безопасно проехать через границу, подсказала Мэрион. Она вышла из машины за полтора-два километра до перехода, прихватив с собой сумки – со своими вещами и вещами Сюзон. Сейчас она, судя по всему, подходила к посту. Ее задача – нарисоваться перед пограничниками, и, похоже, она с этим справлялась. Катала повернул голову, когда рядом остановилась Мэрион и склонилась над дверцей.