Виталий Гладкий - Убить зверя

Базуль провозился с псами часа два. Довольный и посвежевший – мороз даже сумел покрасить его вечно бледно-серые щеки в легкий кармин – он вернулся в кабинет и сразу же приказал соединить его с Гариком Арутюняном.

– Убытки подсчитал? – спросил Базуль без обиняков, прихлебывая круто заваренный чай.

Гарик долго что-то мямлил и охал – наверное, хватался за сердце. Базуль хмуро и не очень внимательно слушал, не перебивая. Мыслями сейчас он был далеко, вместе с Балагулой, который намечал где нужно нанести ответный удар по интересам Чингиза. Наконец ему надоели причитания армянина и он рявкнул:

– Деньги целы!?

– Это… ну, в общем… нет…

– Что – нет? Говори связно, черт тебя дери! Сгорели?

– Кгм… ох! Нету денег. Сейф пустой…

– Что-о!? Ну-ка повтори. Повтори, я сказал!

– Федор Лукич, я не виноват! Сейф вскрыт и деньги… они украдены.

– Вот это номер… – Базуль был ошеломлен. – Ты хочешь сказать, что воры проникли в твой железобетонный подвал, открыли или взломали сейфовую дверь и вертанули все бабки? И это при наличии сигнализации и охраны? Ты, бля, говори да не заговаривайся.

– Пожарные в хранилище не входили…

– И сколько деньжат накрылось? – спросил со зловещим спокойствием "положенец".

– Сорок восемь тысяч зеленью. Федор Лукич, я не виноват! Клянусь…

– Клятвы потом. Слушай меня внимательно, армяшка. Сегодня уже поздно, а завтра мы разберемся, что там у тебя за пожар и какая птичка принесла его на хвосте. Если вины твоей нет – гуляй на все четыре стороны; вдруг ты виноват – убытки покроешь из собственного кармана. А что касается исчезнувших денег, то это твои личные проблемы. Чтобы вернуть их в кассу, даю тебе неделю сроку. Заткнись и слушай! И не надумай рвануть когти. Твоя семья уже под моей охраной, так что сам кумекай что почем. Сбежишь – все равно найду. Из-под земли выкопаю. Даже если зароешься под Арарат. Все. Лечи сердце и нервы…

Неужто и впрямь взяли дорогостоящий импортный сейф со сверхсложными замками? Это номер…

Подобное мог провернуть только опытный "медвежатник". Есть такие в городе? Вроде не наблюдалось, он бы знал об этом. Гарик лепит горбатого? Чепуха! За какие-то пятьдесят косых он не станет копать себе могилу. И наконец пожар… Что все это значит?

С такими мыслями Базуль и лег спать, выгнав пинками под зад малолетнюю содержанку, которую лично выкупил еще не тронутой, когда ей было двенадцать лет, за штуку "зеленью" у мамаши-бомжихи. Девочка так и жила в одной из многочисленных комнат его лесного коттеджа, от нечего делать помогая шеф-повару.

Старый вор ее не обижал, кормил сытно и одевал во все самое лучшее. Иногда ему даже казалось, что он к ней испытывает почти родственные чувства – эдакую смесь извращенной эротики и дедовского благодушия.

На удивление, спал он достаточно крепко. Проснулся только раз – из-за собачьего гвалта. Вольеры с боевыми псами располагались далеко от здания, чтобы ни они не тревожили лаем обитателей коттеджа, ни их не злили своим присутствием охранники и посетители – из-за этого псы распыляли злобу и боевой пыл, что сказывалось на их боевых качествах. По той же причине у вольер была открыта только одна сторона, забранная прочной сеткой – это чтобы собаки не видели друг друга. Не стал Базуль заводить и вольно бегающих сторожевых псов, иначе собачьи концерты не прекращались бы ни ночью, ни днем, а он любил тишину. "Положенец" считал, что для охраны коттеджа вполне хватит десяти хорошо вооруженных "быков" и современной сигнализации.

Проснувшись, Базуль полюбовался из окна малиновым солнечным восходом и с удовольствием выпил большую чашку кофе, хотя этот напиток особо и не праздновал. Старый вор больше любил чифирь, но с некоторых пор начал постепенно уменьшать дозы заварки – все чаще стало напоминать о треволнениях прожитых лет изношенное сердце и поджелудочная железа. Врачи, которые теперь пользовали Базуля каждую неделю – больше для профилактики, чем по необходимости – в один голос твердили о вредности больших крепко заваренного чая для его здоровья. Он снисходительно посмеивался, но советом эскулапов пренебречь не рискнул.

Когда "положенец" приканчивал восхитительные румяные тосты, где-то на первом этаже послышался шум, а затем кто-то начал орать дурным голосом.

"Наезд… – похолодел Базуль. – Но почему нет стрельбы? Неужто менты?! Уходить! Надо уходить!" Он выскочил из-за стола с далеко не старческой прытью и бросился к личному лифту, чтобы спуститься в подвал, к тайному ходу. Все его недавние страхи в один миг превратились в настоящую панику, напрочь отбив способность здраво мыслить.