Виталий Гладкий - Убить зверя

С этими словами он подошел к дивану и, ловко разрезав веревочные узлы, освободил Джангирова.

– Что вам нужно? – глухо спросил хозяин дома, когда выплюнул кляп изо рта.

Он не стал спрашивать, кто ворвался среди ночи в его дом, так как понимал, что ответа не дождется.

Злобный звериный взгляд сатаниста проникал даже сквозь шапочку-маску, и Клевахин почувствовал себя очень неуютно.

– Где девушка? – Балагула одной рукой поднял хозяина дома, как тряпичную куклу, с дивана и припер к стене. – Только не устраивай здесь цирк. Иначе я с тебя душу вытрясу. Ну!?

– Я не знаю никаких девушек, – ответил белый, словно мел, Джангиров. – Прислуга уже ушла, а среди охраны…

– Вот сука! – Балагула неожиданно резко, без замаха, воткнул свой пудовый кулачище сатанисту под ребра. – Я же тебя предупреждал. Говори правду. А не то поджарю на сковородке.

Джангиров молчал. Он пока еще не пришел в себя от удара и лишь безвольно качал головой.

– Колись, падло! – бывший опер отвесил ему оплеуху. – Корчишь тут из себя героя-подпольщика. У меня и немые болтали как попугаи.

– Я не знаю о какой девушке идет речь, – достаточно хладнокровно сказал сатанист. – И вы еще пожалеете, что так со мной обращаетесь. Вы можете меня убить, но тогда я не дам даже копейки за ваши жизни.

– Во, блин! Ну, наглец… Он еще и угрожает, – Балагула завелся не на шутку. – Посмотрим, что ты сейчас запоешь… – Он швырнул Джангирова на диван, снова связал и достал нож. – Для начала я тебя слегка порежу, чтобы кровь пустить, и раны посыплю солью. Ну а после, если по-прежнему будешь дурочку валять, воткну в зад нагретый паяльник. Вот тогда и увидим, какой ты козырный.

– Напрасно… – хрипел Джангиров. – Напрасно все это… Я ничего не знаю!

– Я тоже, – отрезал бывший опер. – Пока. Но узнаю. Клянусь той стервой, которая тебя породила. Ладно, к девушке мы еще вернемся. Где твой сейф?

– У меня нет сейфа.

– И компры на своих приятелей тоже не имеешь? – ехидно осклабился Балагула.

– Не понимаю…

– Все ты понимаешь, урод… – С этими словами бывший опер подошел к картине со стеклянными глазами и полоснул по ней ножом. – Клевая аппаратура… – Немного поковырявшись, он снял закрепленные позади живописного полотна две миниатюрные видеокамеры. – Где кассеты, христопродавец?

Клевахин, который молча наблюдал за происходящим, невольно восхитился. Да, угрозыск в лице Балагулы потерял классного работника… Майору даже в голову не пришло, где могли быть установлены записывающие устройства, а бывший опер "прочитал" ситуацию, что называется, с листа.

– Молчишь? – Балагула склонился над Джангировым. – Ничего, сейчас ты у меня запоешь как кенарь…

– Погоди! – остановил его Клевахин. – Одну минуту…

В одном из углов зала стоял бар. Теперь он был открыт – видимо, его уже успели осмотреть парни Балагулы.

Но, вместо обычных бутылок со спиртным, в баре стояли разнокалиберные пузырьки, банки и колбы.

Мельком посмотрев на сломанные замки (интересно, зачем нужно было ставить на дверки весьма прочные и хитроумные запоры?), майор стал по очереди открывать сосуды и осторожно нюхать их содержимое.

Он не ошибся. То, что Клевахин искал, находилось в керамическом кувшине с высоким горлом, закрытом притертой пробкой. Этот запах теперь он не забудет до конца своих дней…

– Расслабляться будем потом, – недовольно сказал Балагула, увидев с чем возвратился майор. – У нас не так много времени.

– Вот потому мы сейчас ему и предложим отведать этой гадости. – Клевахина даже передернуло от неприятных воспоминаний.

– Что это? – с интересом спросил бывший опер, который ни на миг не усомнился в целесообразности предложения майора.

– Не знаю. Какое-то дьявольское снадобье, которое развязывает языки почище твоего паяльника.

– Клево… – хохотнул Балагула. – А он не отбросит копыта? – встревожился помощник "положенца".

– Нет. Проверено… – Клевахин наполнил бокал темно-коричневой жидкостью с неприятным серным запахом. – Открой ему рот. Не думаю, что он согласиться на этот эксперимент добровольно.

Балагула кивнул и с таким усердием исполнил указание, что даже хрустнула челюсть.

– Осторожно! – прикрикнул на него майор. – Нашему христопродавцу, как ты его назвал, еще нужно языком шевелить. И много.

Джангиров понял, что ему уготовано, уже после первого глотка. Впервые за время допроса на его неподвижном лице появилась гримаса отчаяния; сатанист попытался высвободится из рук Балагулы, но с таким же успехом можно было пробовать вытащить голову из слесарных тисков.